Нина Демурова - Льюис Кэрролл. Очерк жизни и творчества

Р. Р. Р. S. Через год или чуть позже надеюсь найти возможность взять тебя еще разок на прогулку. К этому времени Время, боюсь, уже «избороздит морщинами твое сияющее чело»… впрочем, мне все равно! Почтенная спутница делает тебя молодым, и мне будет приятно услышать шопот прохожих: «Скажите, прошу вас, кто этот очень интересный юноша, который ведет эту старую даму с белыми, как снег, волосами так осторожно, будто она его прабабушка?

Р. Р. Р. Р. S. Времени больше нет ни минутки.

Лашингтон Роуд № 7, Истбёрн

13 сентября 1893 г.

Дорогая Инид,

Я уже давно думаю об этом. «Инид хотела бы услышать о Ваших приключениях в Истбёрне»… И все это время я собирался написать тебе письмо. Но я так занят, милая моя девочка! Второй том «Сильви и Бруно» занимает (когда я в настроении, а сейчас я обычно в настроении) шесть или восемь часов в день. К тому же есть письма, которые необходимо писать. Есть еще одна вещь, которая требует времени. В прошлое воскресенье я прочитал первую проповедь за все свои годы в Истбёрне, а ведь я приезжал сюда семнадцать лет кряду (так говорит моя хозяйка). И в следующее воскресенье должен читать еще одну; на это уходит много времени: надо же их обдумать.

Но величайшая трудность состоит в том, что здесь нет никаких приключений! Ах, как мне их найти, чтобы было что рассказать моей милой Инид? Может, выйти на дорогу и нокаутировать кого-нибудь? (Я, знаешь, выберу кого-нибудь поменьше и послабее.) Вот это будет приключение, так приключение, — и для него и для меня. Мое будет заключаться в том, что полицейский сведет меня в участок и запрет в камере. Тогда о моих приключениях

можно было бы написать тебе. Только я этого сделать не смогу, как ты понимаешь, — придется это сделать полицейскому. «Уваж. мисс, вам будет приятно узнать, что мистер Доджсон сей момент стучит ногами в дверь своей камеры. Я ему отнес хлеб и воду, а он говорит, ему они не нужны. Говорит, он только пообедамши». Как тебе это поправится, Инид?

Впрочем, вот тебе маленькое приключение. На днях я отправился на прогулку и повстречал мальчика лет двенадцати и девочку лет десяти; они были чем-то обеспокоены и внимательно разглядывали ее палец. Я спросилз «Что-нибудь случилось?» Они мне сказали, что девочку только что укусила оса. Я посоветовал им намочить, придя домой, палец нашатырным спиртом — боль тотчас пройдет. Я дал им маленький урок химии: объяснил, что, если смешать кислоту и щелочь, они зашипят — и кислота потеряет свою кислотность и что осиный яд — это кислота, а нашатырный спирт — щелочь. Придя домой, я подумал: «Надо получше подготовиться к следующему разу, когда я встречу укушенную маленькую девочку (или «маленькую укушенную девочку» — как лучше сказать?). Пошел и купил флакон крепкого аммиака (который действует лучше, чем нашатырный спирт). Когда я опять пойду на прогулку, я положу его в карман.

Теперь, если Это снова случится, я смогу развеселить маленькую девочку в один миг. Но с тех пор я так и не повстречал маленьких девочек, которых бы укусила оса. Какая жалость, не правда ли?

К. Ч., Оксфорд,

6 апреля 1876 г.

Милая моя Верди,

Надеюсь, что, когда ты прочитаешь «Снарка», ты напишешь мне несколько слов о том, как он тебе понравился и поняла ли ты его до конца. Некоторых детей он поставил втупик. Ты, конечно, знаешь, что такое Снарк? Если да, то прошу тебя, напиши мне, ибо я не имею не малейшего понятия о том, что это такое. И еще сообщи мне, какая из картинок понравилась тебе больше других.

Суббота

Милая моя Элла,

Посылаю тебе второй том моего дневника, весьма признателен, что ты дала мне почитать свой. Пока что я не вижу в нем ничего, что тебе следовало бы скрывать от глаз читающей публики. Ибо я считаю, что такие записи, как — «10 июля. Весь вечер капризничала и спать легла, поссорившись со всеми», или «14 июля. Купила новый зонтик и села на балкон, чтобы люди видели. Проходившая мимо девочка сказала мне, что «я надулась от гордости, как индюк». Я бы сломала зонтик о ее голову, только не могла до нее дотянуться», — вполне естественны и характерны для детей.