Марк Казинс - Человек смотрящий

Рэймонд Уильямс высказал опасение по поводу одной специфической особенности телевидения. До наступления эры ТВ люди сталкивались с жанром драмы лишь эпизодически, после – ежедневно: тут и роскошные костюмные эпопеи, и криминальные сериалы, и мыльные оперы и так далее и так далее. Уильямс полагал, что эта беспрецедентная ситуация меняет реальность. Никогда прежде люди не смотрели на вымышленные миры столько, сколько смотрит нынешний заядлый телезритель, – всего вполовину меньше того времени, которое он тратит на сон и работу. Его жизнь превратилась в театр, в мексиканский сериал. Крылатые фразы, расхожие мнения, ролевые модели, психологические стереотипы – на всем теперь лежит печать теледрамы. Разумеется, человек и раньше примерял на себя разные социальные роли, но дело в том, замечает Уильямс, что в наше время количество перешло в качество. Чрезмерное увлечение телевидением ведет к подмене реальности.

А если так, если власть телеэкрана столь велика, значит это представляет немалый интерес для государства. Почти во всех странах оно пытается влиять на то, чтó граждане смотрят по телевизору. Скажем, в Индии государство назначает совет директоров корпорации «Прасар Бхарати», крупнейшей вещательной корпорации, контролирующей главный национальный телеканал «Дурдаршан».

В Южной Африке до 1976 года телевидение было под запретом. Прежний (до 1968 года) министр связи Альберт Херцог называл его «дьявольским ящиком», по которому будут показывать иностранные фильмы, пропагандирующие смешение рас, и рекламу, способную внушить африканцам чувство ущербности. Телевидение и атомные бомбы – вредные современные выдумки, вторил ему премьер-министр Фервурд. В 2004 году в США телекомпанию Си-би-эс оштрафовали на 550 тысяч долларов за то, что во время прямой трансляции выступления Джанет Джексон у нее на секунду обнажилась правая грудь; согласно Книге рекордов Гиннесса, этот крохотный эпизод телевизионной истории набрал рекордное число поисковых запросов в Интернете. Астрономическая сумма штрафа вынудила другие компании быть осмотрительнее: так, Эн-би-си сочла за лучшее отказаться от ежегодного показа в День ветеранов кинофильма Стивена Спилберга «Спасти рядового Райана», поскольку в нем содержатся сцены насилия и звучит нецензурная лексика.

Помимо всего прочего, телевидение породило новую систему звезд. Диктор, читающий выпуск новостей, или ведущий прогноза погоды, или «хозяин» телеигры – все они смотрят в камеру, обращаясь к многомиллионной аудитории, но мы видим их крупным планом, на расстоянии вытянутой руки, и нам кажется, что они обращаются персонально к нам. Глаза в глаза, как в сцене с мальчиком и козлом у Тарковского. Иногда мы видим их чаще, чем домочадцев. И хотя мы отлично знаем, что актеры в ящике нас видеть не могут, нам все-таки кажется, что могут. А когда они не смотрят прямо в камеру, ощущение сопричастности даже острее: мы как будто в студии рядом с ними, изнутри следим за их жизнью и любовными коллизиями, просто они об этом не подозревают. Мы словно муха на стене или человек-невидимка.

Звездная узнаваемость приумножилась благодаря кинематографу. В первые десятилетия XX века смотреть на знаменитостей настолько вошло в привычку, что стало чуть ли не главным способом проводить досуг. Мы смотрели снизу вверх на людей вроде В. И. Ленина. Да его и снимали чаще всего снизу, когда он с трибуны произносил свои знаменитые речи. Отец народа, вождь, сказитель, истолкователь истории – и нашего места в ней. Его прозрения и теории обрели для Советского Союза каноническую силу, и, когда он умер (в 1924 году, в возрасте пятидесяти трех лет), сама мысль, что он навсегда исчезнет из виду, была нестерпима. По слухам, руководители страны собирались предать тело земле, но граждане забросали их телеграммами – десять тысяч телеграмм с просьбой не допустить этого. И мы поверим? Конечно. Его тело было сохранено, как тело Тутанхамона или христианского святого. Его поместили в модернистский гранитный пирамидальный мавзолей в центре Москвы и десятки лет выставляли на обозрение. Люди часами стояли в очереди, чтобы увидеть его. И с каждым шагом нетерпение усиливалось. Во плоти мертвый вождь поблескивал, как алебастр, от его неестественно белой кожи исходило слабое сияние. После этого трудно не испытать шок при виде сравнительно недавней фотографии, сделанной во время регулярных «процедур», которые проводятся каждые полтора года. Тело на месяц погружают в ванну с раствором ацетата калия и глицерина.

Невольно напрашивается сравнение с автопортретом Фриды Кало. Разрез, через который были удалены внутренние органы, вызывает смутные ассоциации с кесаревым сечением; гениталии стыдливо прикрыты. Кожа табачного цвета, ее регулярно отбеливают – не только из эстетических соображений, но и чтобы предотвратить появление грибка и плесени. Когда думаешь, до каких высот всенародного поклонения вознесся этот человек, и смотришь на то, что от него осталось, жалкая физическая оболочка как магнитом притягивает взгляд. И хотя многие его идеи или способы их воплощения со временем были признаны ошибочными, его невероятная слава, его след в истории, возможно, таковы, что и по сей день ему не найти упокоения в земле подле членов своей семьи. Это тело – прямая противоположность выкопанному из могилы телу в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе. Государство сохраняет Ленина как нестареющий символ блага, которое его власть принесла людям. Диктатор из фильма предъявлен миру как напоминание о сотворенном им зле.

Все прославленные знаменитости, или селебрити, – своего рода поставщики услуг. Они удовлетворяют наши не всегда осознанные потребности, дают нам то, чего мы желаем (или думаем, что желаем). Ленин – значит «вождь» и «уникальное место в мировой истории». А женщина на следующей фотографии олицетворяет другой аспект славы, который условно можно обозначить как шаманизм.

Умм Кульсум – одна из культовых фигур XX века, колосс ранга Элвиса Пресли. Она родилась в Египте в 1904 году (по другой версии, в 1898-м); ее прозвали Планета Востока, словно она вобрала в себя целый мир; в день ее похорон на улицы вышло четыре миллиона человек.

Здесь она сфотографирована на фоне Большого сфинкса в Гизе (не факт, что это была ее собственная идея). Ее голова дана в том же ракурсе, что и голова сфинкса, затененные глаза (солнечные очки – фирменная деталь ее образа) скрывают от нас ее эмоции, и мысленно мы подставляем на их место загадочные глаза сфинкса. На ее лице мы читаем уверенность, и больше почти ничего.