Альберто Мангель - История чтения

До середины XV века преподавание в латинской школе Селесты было упрощенным и схематичным, поскольку следовало традициям схоластов. Схоластика – учение, разработанное в XII и XIII веках философами, для которых «мышление – это искусство, действующее по строжайшим правилам» [151] Chenu M. D. La Théologie comme science au XIIe siècle. 3rd ed. Paris, 1969. , – оказалась весьма действенным методом для примирения канонов веры с человеческим разумом, выразившимся в concordia discordantium, или «гармонии разных мнений», которую, в свою очередь, можно было использовать в качестве аргумента. Но вскоре, однако, схоластика стала скорее способом сохранения новых идей, чем способом их синтеза. В исламе она помогала укрепить официальные догмы; поскольку исламисты не собирали специальных советов или синодов по этому поводу, concordia discordantium, мнение, устоявшее против всех возражений, стало ортодоксальным [152] См.: Sourdel D. & Sourdel-Thomine J. (eds.) Medieval Education in Islam and the West. Cambridge (Mass.) 1977. . В христианском мире принципы схоластики довольно существенно различались в разных университетах. Раннехристианские философы твердо следовали заветам Аристотеля, таким был, например, философ V века Боэций, чей труд «De consolatione philosophiae» (который перевел на английский Альфред Великий) в Средние века пользовался огромной популярностью. Фактически метод схоластов представлял собой не что иное, как обучение студентов рассматривать текст согласно определенным официально принятым критериям, насильственным образом внушенным. В отношении обучения чтению этот метод требовал от студентов скорее упорства, чем ума. В середине XIII века испанский король Альфонс Мудрый втолковывал: «Учителя должны показывать студентам свою ученость, читая им книги и помогая понять их лучшие качества; когда же те сами начнут читать, нужно продолжать обучение, покуда не будут прочитаны все начатые книги; находясь в здравии, учителя не должны просить других читать вместо них, если делается это не для того, чтобы оказать почесть читающему, а чтобы самому увильнуть от чтения» [153] Alfonso el Sabio. Las Siete Partidas / ed. Ramón Menéndez Pidal. Madrid, 1955. 2 vols. Vol. 2, 31, 1v. .

В XVI веке метод схоластов был самым распространенным во всех университетах, а также приходских, монастырских и соборных школах Европы. Эти школы – предшественницы латинской школы Селесты начали возникать в IV и V веках, когда римская система образования пришла в упадок, и достигли своего расцвета в IX веке, когда Карл Великий приказал всем соборам и церквям создать школы для обучения духовных лиц чтению, письму, пению и счету. В X веке, когда бурное развитие городов привело к необходимости создания центров начального обучения, школы базировались вокруг отдельных талантливых учителей, которые впоследствии и приносили им широкую известность.

Внешне школы не особенно изменились со времен Карла Великого. Классы помещались в большой комнате. Учитель обычно сидел на специальном возвышении, иногда за столом или на простой скамье (кресла получили распространение в христианской Европе только в XV веке). Мраморная скульптура середины XIV века из гробницы в Болонье изображает учителя, сидящего на скамье и смотрящего на своих учеников, перед ним на столе лежит раскрытая книга. Левой рукой он придерживает страницу, правой делает некий пояснительный жест, возможно, объясняя ученикам смысл прочитанного абзаца. На большинстве иллюстраций студенты сидят на скамейках, держа разлинованные листы бумаги или восковые таблички, где они делают пометки, или стоят вокруг учителя с раскрытыми книгами. Так, на одной вывеске 1516 года изображены два юных ученика, склонившихся над текстом, а справа от них женщина занимается с ребенком помладше, водя пальцем по странице; слева еще один ученик, на вид не более десяти лет от роду, стоит у кафедры и читает, в то время как расположившийся рядом учитель похлопывает его по заду пучком розог. Да, розга, так же как и книга, стала эмблемой учительства на много веков.

В латинской школе Селесты студентов первым делом учили читать и писать, а потом начинали преподавать тривиум-курс, состоявший из трех предметов: грамматики, риторики и диалектики. Поскольку далеко не все студенты прибывали в школу уже грамотными, обучение чтению начинали с алфавита или простых молитв вроде «Отче наш», «Богородице Дево радуйся» и «Символа веры». После этого начального курса студенты переходили к более сложным книгам, принятым в большей части средневековых школ: «Ars de octo partibus orationis» Доната, «Doctrinale puerorum» монаха-францисканца Александра де Вилледье и «Руководству по риторике» Петра Испанского. Немногие студенты были настолько богаты, чтобы покупать книги [154] Существует письмо приблизительно того времени, в котором студент просит купить для него несколько книг, сколько бы они ни стоили: «Также прошу, чтобы Поль купил Orationes Demosthenis Olynthiacae, отдал книгу в переплет и прислал мне» ( Ozment S. Three Behaim Boys: Growing Up in Early Modern Germany; New Haven & London, 1990). , и часто дорогие тома были только у учителя. Он переписывал сложные грамматические правила на доску обычно ничего не объясняя, поскольку, согласно педагогике схоластов, понимание не обязательно для познания. Потом студентов заставляли заучивать правила наизусть. Неудивительно, что результаты довольно часто оказывались разочаровывающими [155] См.: Adam P. Histoire de l’enseignement secondaire à Sélestat. . Один из студентов, посещавших латинскую школу в Селесте в 1450-х, Якоб Вимпфелинг (который, как и Ренанус, стал одним из самых известных гуманистов своей эпохи), говорил позже, что никто из обучавшихся по старой системе «не мог ни говорить на латыни, ни написать письмо или стихотворение, ни даже объяснить значение молитв, входящих в мессу» [156] Wimpfeling J. Isidoneus, XXI // Freudgen J. Jakob Wimphelings pädagogische Schriften. Paderborn, 1892. . Несколько факторов делали чтение особенно сложным для новичков. Как мы уже знаем, пунктуация в XV веке все еще не была регламентирована, заглавные буквы употреблялись беспорядочно. Использовалось много сокращений, иногда это делали студенты, стремясь успеть за лектором, но часто такова была общая манера письма – возможно, ради экономии бумаги, – так что читатель не только вынужден был читать фонетически, он еще должен был понять, какая аббревиатура что означает. И наконец, не существовало единых правил орфографии, одно и то же слово могло писаться совершенно разными способами [157] См.: Suzeau I. Un Ecolier de la fin du XVIle siècle: à propos d’un cahier inedit de l’ecole latine de Sélestat sous Crato Hofman // Annuaire de la Société des Amis de la Bibliothèque de Sélestat. Sélestat, 1991. .

Следуя методам схоластов, студентов учили читать ортодоксальные комментарии, примерный эквивалент наших подстрочных примечаний. Оригинальные тексты – принадлежали ли они отцам Церкви или (гораздо реже) перу язычников Античности, нужно было не давать напрямую студентам, а подводить к ним через несколько последовательных этапов. Сначала lectio, грамматический разбор, в процессе которого анализировались синтаксические элементы всех предложений; оттуда переходили к littera или к разбору буквального значения текста. Через littera студенты достигали sensus, значения текста по различным интерпретациям. Процесс заканчивался экзегезой – sententia, в которой обсуждались мнения одобренных комментаторов [158] См.: Le Goff J. Les Intellectuels au Moyen âge. Paris, 1985. . Смысл такого чтения был не в том, чтобы постигать значение текста, а в том, чтобы научиться цитировать и сравнивать комментарии признанных авторитетов и, таким образом, стать «хорошим человеком». Размышляя об этом, профессор риторики XV века Лоренцо Гвидетти так описывал истинную цель обучения чтению: «Ибо когда хороший учитель берется разъяснить какое-то место, его цель – научить своих учеников говорить красноречиво и жить добродетельно. Непонятная фраза не послужит ни одной из этих целей, но ведь ее можно объяснить, и объяснение принесет мне пользу. Если смысл фразы неочевиден, я не сочту его нерадивым, коль скоро он не сможет объяснить ее. Но если он настаивает на вниманиик мелочам, на объяснение которых уходит много времени и усилий, я сочту его просто педантичным» [159] Письмо от Л. Гвидетти к Б. Массари, датируемое 25 октября 1465 г. см.: La critica del Landino / ed. R. Cardini (Florence, 1973). .