Мирча Элиаде - Священное и мирское

Посвящение заключает в себе ритуальные смерть и возрождение. Так, у многих первобытных народов неофита символически «убивали», зарывали в землю и сверху покрывали листвой. Коща он поднимался из могилы, то считался уже новым человеком , так как был выношен вторично и непосредственно космической Матерью .

Таким образом, женщина мистически уподобляется Земле; вынашивание ребенка представляется как вариация на человеческом уровне плодородия земли. Любой религиозный опыт, связанный с плодородием и рождением, имеет одну и ту же космическую структуру .

Священность женщины находится в прямой зависимости от святости Земли. Детородная способность женщины имеет космическую модель: образец Terra Mater , Всеобщая Genitrix . [189] genitrlx — лат. родительница, мать, праматерь.

В некоторых религиях бытует представление о том, что Мать-Земля способна зачать сама, без помощи какого-либо праотца. Следы подобных древних представлений обнаруживаются еще и в мифах о партеногенезе средиземноморских богинь. У Гесиода [190] Гесиод — первый известный по имени древнегреческий поэт (VIII–VII вв. до н. э.). Автор поэмы «Теология». Гея (Земля) выносила Ураноса, «существо, равное ей самой, способное накрыть ее всю» (Theogonie, 126 sq). Другие греческие богини также рождали без участия богов. В этом находит свое мифическое выражение представление о самодостаточности и плодородии Матери-Земли. Этим мифическим представлениям соответствуют верования о самопроизвольной способности женщины к деторождению и о ее религиозно-магических оккультных возможностях оказывать решающее воздействие на жизнь растений. Социальный и культурный феномен, известный под названием «матриархат», связан с открытием возможности культивирования съедобных растений, осуществлявшегося женщиной. Именно женщина первая начала культивировать растения, употребляемые в пищу. Вполне естественно, что она становится владелицей земель и урожаев. Религиозно-магический авторитет женщины и, как следствие, ее доминирующая роль в обществе имеют космическую модель: образ Матери-Земли. В других религиях космическое сотворение или по меньшей мере его завершение является результатом некой иерогамии между Богом-Небом и Матерью-Землей. Этот космогонический миф имеет довольно широкое распространение. Его можно встретить главным образом в Океании — от Индонезии до Микронезии, но также и в Азии, в Африке, в Северной и Южной Америке. [191] Ср.: Traite d'histoire des religions , p. 212 sq. Уточним, однако, что несмотря на довольно широкое распространение, миф о космической иерогамии не имеет универсального характера; он не зафиксирован в наиболее архаических культурах (у народов Австралии, Огненной Земли, Арктики и т. п.).

Как мы видели, космогонический миф — это самый что ни на есть совершенный миф-модель, он являет собой образец для поведения человеческих существ. Именно поэтому бракосочетание людей расценивается как подражание космической иерогамии. «Я — Небо, — провозглашает муж в Брихадараньяка-унанищада (VI, IV, 20). Ты — Земля!» Уже в Атхварваведе (XIX, II, 71) муж и жена уподобляются Небу и Земле. Дидона [192] Дидона — в античной мифологии сестра царя Тира, основательница Карфагена. празднует свою свадьбу с Энеем [193] Эней — в античной мифологии один из главных защитников Трои. Описан в «Энеиде» Вергилия. во время страшной бури (L'Eneide, IV, 165 sq.), их брачный союз совпадает с союзом стихий; небо сжимает в объятиях свою супругу, ниспосылая необходимый для плодородия дождь. В Греции брачные ритуалы воспроизводили пример Зевса, тайно соединявшегося с Герой (Pausanias, II, XXXVI, 2). Как и следовало ожидать, божественный миф есть образцовая модель союза мужчины и женщины. Но есть и еще один аспект, который следует подчеркнуть: космическая структура брачного ритуала и сексуального поведения людей. Нерелигиозному человеку современных обществ трудно осознать этот космический и одновременно священный масштаб брачного союза. Но не нужно забывать, что для религиозного человека архаических обществ Мир представляется наполненным посланиями. Иногда эти послания предстают в зашифрованном виде, но для того и существуют мифы, чтобы помочь человеку их расшифровать. Как мы уже имели возможность увидеть, человеческий опыт во всей своей полноте может быть уподоблен Космической Жизни. Следовательно, ов может быть освящен, ведь Космос — это высочайшее творение богов.

Ритуальная оргия, призванная способствовать урожаю, также, имеет божественный образец: иерогамию оплодотворяющего бога и Матери-Земли. [194] Ср.: Traite d'histoire des religions , p. 306 sq. Плодородие в сельском хозяйстве стимулируется безграничным сексуальным неистовством. С определенной точки зрения оргия олицетворяет хаос, царивший до Сотворения. Так, некоторые церемонии по случаю наступления Нового года, включают и оргиастические ритуалы; социальное «смешение», разврат и сатурналии символизируют возврат к аморфному состоянию, которое предшествовало Сотворению Мира. Когда речь идет о каком-либо «сотворении» по отношению к растительной жизни, этот космологически-ритуальный сценарий повторяется, так как новый урожай равноценен какому-то новому «Сотворению». Идея обновления , с которой мы встречались, рассматривая ритуалы празднования Нового года, когда речь шла одновременно об обновлении Времени и возрождении Мира, обнаруживается и в сценариях аграрных оргий. Здесь также оргия — это возврат в космическую Ночь, к доформенному, в «Воды» для того, чтобы обеспечить полное возрождение Жизни и-, как следствие, плодородие Зеили и тучность урожаев.

Как мы только что видели, мифы и ритуалы, посвященные Матери-Земле, выражают главным образом идеи плодородия и богатства. Речь идет, разумеется, о религиозных идеях, так как многочисленные аспекты универсальной плодовитости раскрывают, в конечном итоге, тайну деторождения, т. е. создания Жизни. Однако для религиозного человека появление Жизни — это центральная тайна Мира. Эта Жизнь «приходит» откуда-то, не из этого мира, чтобы затем покинуть мир и «уйти» за его пределы, продолжиться загадочным образом где-то в неизвестном месте, недосягаемом для большинства живущих на Земле. Человеческая жизнь не ощущается как короткое появление во Времени, между двумя небытиями; ей предшествует досуществование, и за ней следует послесуществование. Об этих двух внеземных этапах человеческой жизни известно сравнительно мало, но известно по меньшей мере то, что они существуют. Для религиозного человека смерть не является окончательным завершением жизни: смерть лишь иная форма человеческого существования.