Игорь Яковенко - Пристально вглядываясь. Кривое зеркало русской реальности. Статьи 2014-2017 годов

Отношения собственности фиксируют важнейший аспект отношений человека с миром идей, предметов или ресурсов. Эти отношения восходят к бытию до антропогенеза, коренятся в психологии млекопитающих (охраняющих свою территорию, свою самку, своих детенышей) и проходят через всю историю человечества. Отношения собственности развиваются, дифференцируются и переживают эволюцию. Уже у стадных млекопитающих мы находим территорию стаи, которую охраняет вся стая, и территорию семьи, которую охраняет самец.

Отдыхающий лев-самец, глава семьи, периодически издает специфическое низкочастотное рычание. Оно не слишком громкое, но очень убедительное. Это оповещение: всякий, кто приблизится на расстояние менее ста метров, будет иметь дело со мной.

Человеческие сообщества также закрепляют за собою территории и зорко наблюдают за тем, чтобы на эти территории никто не покушался. Ритуальные драки парней на меже, случавшиеся еще в середине прошлого века, восходят к древнейшим конфликтам за пажити, покосы, рыбные ловли и другие места хозяйственного использования, а также «за наших девок», которые рассматриваются как собственность соседской общины. В ходе исторической эволюции человек разворачивает безграничное предметное пространство, с которым естественно вступает в отношения собственности, как коллективной, так семейной и индивидуальной.

Историки и антропологи работают с понятием «досовременные общества». Это могли быть общества охотников и собирателей, сообщества скотоводов и земледельцев, неиндустриальные цивилизации или традиционные государства. Здесь распоряжение теми или иными вещами и ресурсами происходит в рамках альтернативной товарно-денежным отношениям системы социальных взаимодействий (по преимуществу распределительной, отношений дарообмена) и альтернативно осмысливается. В таких сообществах могут бытовать деньги, необходимые для коммуникации с властью, для закупок того немногого, что нельзя получить в рамках натурального хозяйства. Однако рынок и товарно-денежные отношения выступают факультативным элементом поздних досовременных обществ.

Важно осознать, что в этих обществах нет ни собственности, ни денег в том смысле, который мы вкладываем в данные понятия. Ориентированные на традицию антропологи «критикуют разрушительную роль денег по отношению к традиционным культурам и социальным структурам» 35 35 Архипова А., Фрухтманн Я. Вокруг денег: От фетиша до табу // Фетиш и табу: Антропология денег в России. С. 18. . При этом антропологи фиксируют, что в современных обществах встречается досовременное отношение к деньгам.

Традиционное российское общество – досовременное. Деньги – атрибут города, государства, господ и торговцев. Обратимся к работам антропологов, исследовавших культуру самого мощного слоя дореволюционного российского общества – традиционного крестьянства. «Деньги чужды фольклорному герою, они противостоят не только крестьянскому обиходу, но и всей сфере обыденной и нормативной повседневности. Фольклорные “места денег”: город, дорога (традиционное место грабежа и разбоя) или царский двор – это места, где фольклорному герою грозит столкновение с экстраординарными, а не нормативными ситуациями» 36 36 Богданов К. Фольклорный аудит: наличность и персонал // Фетиш и табу: Антропология денег в России. С. 276. . Далее: «Важнейшим инструментом ведения хозяйства и поддержания жизнедеятельности “предпринимательского” сообщества были деньги. Это существенно отличало его от земледельческого большинства, основой хозяйствования которого была земля… В отличие от остального общества, где деньги воспринимались как “необходимое зло”, в еврейском сообществе деньги были разделяемой базовой ценностью» 37 37 Хаккарайнен М. Еврейские деньги в постсоветских воспоминаниях // Фетиш и табу: Антропология денег в России. С. 445. .

Не в дореволюционном, а, спустя век, в современном российском обществе антропологи фиксируют примеры магического отношения к деньгам: показать «деньгу» растущему месяцу в небе – чтобы деньги прирастали; черт раскладывает порченые денежки на улице – их нельзя поднимать; хозяйка держит веник перевернутым – чтобы деньги из избы не вымести, – эти и другие практики характерны для наших современников как в городах, так и в провинции.

Понятие собственности неотделимо от рыночных отношений. Оно вырастает из рынка, упорядочивает и регулирует рыночные отношения. Традиционное российское крестьянство – дорыночное. Его идеал – натуральное хозяйство. Ненависть к кулаку – органика отношения принципиально дорыночного человека к человеку рынка, который привносит рынок, разрушающий патриархальную реальность, в «наш» мир. Человек рынка обладает навыками и компетенциями, которых напрочь лишен дорыночный человек. Он может соблазнить, обмануть, загнать в кабалу и так далее. Наконец, он разрушает великий и вечный принцип крестьянской уравнительности, на котором стоит сельский мир.

Собственность базируется на полноте свободы и ответственности – юридической и экономической, дающей право компетентно распоряжаться объектом собственности. Русский крестьянин частично (часто минимально) субъектен. Его свободу ограждает иерархия, наблюдающая за ним, присматривающая, «чтобы не начудил».

Всеобщий присмотр всех за всеми – норма патриархальной жизни. В традиционной деревне эта практика сохраняется по сей день. Старшие присматривают за молодыми, женщины – за девушками и докладывают старшему в роде. Мужу сообщат, куда ходила жена. Жене – где и с кем «путался» муж. Родителям – где были и что делали дети. Какая бы то ни было приватность в этой реальности немыслима.

Существуют вещи, о которых мы стараемся не думать и которое не любим произносить вслух. Они разрушают психологически комфортную картину мира, колеблют позитивные мифы, на которых базируется наша культура. Прежде всего, это мифология Просвещения и мифология Прогресса, на которых исторически базируется позитивная финалистская картина мира 38 38 Речь идет не об идеологиях Просвещения и Прогресса, а о мифологических трактовках этих идеологических систем, в которых Просвещение и Прогресс выступают гарантами наступления «светлого будущего» всего человечества. . Ценность свободы относится к общеразделяемым (вернее, общедекларируемым) конвенциям нашего общества. Мы все декларируем приверженность свободе и полагаем себя свободными людьми. При этом масса людей не различают «свободу» как категорию личностного сознания и архаическую «волюшку вольную».

Понятие «свобода» имеет два измерения: социальная свобода, которая задается внешней по отношению к субъекту инстанцией (конвой, власть, Церковь, барин, общественное мнение), и свобода внутренняя, задаваемая нравственным сознанием человека. Зрелый, внутренне свободный человек может оказаться в ситуации, которая жестко ограничивает его свободу. К примеру – жизнь в СССР. Что же касается внутренней свободы, то она формируется по мере становления человеческой личности, предполагает постоянную самооценку и работу этических рефлексов. Внутренняя свобода неотделима от феномена совести.