Коллектив авторов - Литературоведческий журнал №40 / 2017
- Название:Литературоведческий журнал №40 / 2017
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Коллектив авторов - Литературоведческий журнал №40 / 2017 краткое содержание
Номер журнала, выходящий к 250-летию рождения русского писателя, историка, издателя и переводчика Николая Михайловича Карамзина (1766-1826), включает статьи, посвященные осмыслению его роли в истории отечественной культуры, а также исследования отдельных аспектов его творчества.
Для литературоведов, культурологов, преподавателей и студентов высших учебных заведений.
Литературоведческий журнал №40 / 2017 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вторая о том, что света Просвещения боятся только филины и воры, кого устраивает «царство нощи», где им
…так мило жить
И сонных птиц давить
Во мраке тихой рощи.
Да,
Сказал им соловей, – не нравится вам свет:
Его боятся хищных взоры, –
потому, что
Злой мыслит о себе, а добрый обо всех;
Злой любит мрак густой, а добрый просвещенье.
К несчастью, должен я сказать вам в утешенье,
Что в самый ясный день
Для вас еще найдется тень!
Карамзин написал около 20 эпиграмм, с заглавиями и без, сатирических и прагматических , житейско-философских:
Ударил час – друзья, простите!
Иду – куда, вы знать хотите?
В стану покойников – зачем?
Спросить там, для чего мы здесь, друзья, живем!
Любовь тогда лишь нам полезна,
Как с милой дружбою сходна;
А дружба лишь тогда любезна,
Когда с любовию равна.
С печалью радость здесь едва ли не равна:
Надежда с первою, с другой боязнь дана.
Что наша жизнь? Роман. – Кто автор? Аноним.
Читаем по складам, смеемся, плачем… спим.
Что есть жизнь наша? – сказка.
А что любовь? – ее завязка;
Конец печальный иль смешной.
Родись, люби – и Бог с тобой.
Как беден человек! нам страсти – горе, мука;
Без страсти жизнь не жизнь, а скука:
Люби – и слезы проливай;
Покоен будь – и ввек зевай.
Что есть любить?
Тужить.
А равнодушным быть?
Не жить.
Я знаю, для чего Крадон твердит всегда,
Что свет наук есть зло: для вора свет беда.
Все мыслят жить, но не живут;
Не мысля умереть, умрут.
Мы видим счастья тень в мечтах земного света;
Есть счастье где-нибудь: нет тени без предмета.
Не сон ли жизнь и здешний свет?
Но тот, кто видит сон, – живет.
К жанру эпитафии Карамзин обратился по просьбе «одной нежной матери», которая просила его «сочинить надгробную надпись для умершей двулетней дочери ее», и предложил ей на выбор пять эпитафий, из которых она, как он отметил, «выбрала последнюю»:
Небесная душа на небо возвратилась,
К источнику всего, в объятия Отца.
Пороком здесь она еще не омрачилась;
Невинностью своей пленяла все сердца.
И на земле она, как ангел улыбалась:
Что ж там, на небесах?
В объятиях земли покойся, милый прах!
Небесная душа, ликуй на небесах!
Едва блеснула в ней небесная душа,
И к солнцу всех миров поспешно возвратилась.
Покойся, милый прах, до радостного утра!
Затем Карамзин пишет просто эпитафию, безотносительно к какому-то реально жившему и почившему человеку:
Он жил в сем мире для того,
Чтоб жить – не зная для чего.
А также как «Надгробие шарлатану» (1799):
Я пыль в глаза пускал;
Теперь – я пылью стал.
К эпитафиям можно отнести и пространную «Надгробную надпись Боннету» (1793) – Шарлю Бонне (1720–1793), – «незабвенного, – как считал Карамзин, – друга человечества… великого Философа, истинного мудреца, любезного моему сердцу» 6 6 Карамзин Н.М. Полн. собр. стихотворений. – М.; Л., 1966. – С. 116.
, а также две надгробные надписи в «Письмах русского путешественника»:
Вселенная любовь иль страх,
Цари! что вы по смерти?.. прах
Великий человек достоин монумента,
Великий государь достоин алтарей.
К жанру стихотворных надписей Карамзин обращается во время своего европейского путешествия в 1789–1790 гг. Там он делает более десяти надписей, семь из них в парке Эрменонвиля. Сначала общую:
Ищи в других местах искусства красоты:
Здесь вид богатыря Природы
Есть образ счастливой свободы
И милой сердцу простоты.
Затем на дверях хижины:
Здесь поклоняются творцу
Природы дивныя и нашему отцу, –
на вязе:
Под сению его я с милой изъяснялся,
Под сению его узнал, что я любим, –
на дверях башни:
Здесь было царство Габриели;
Ей подлежало дань платить.
Французы исстари умели
Сердцами красоту дарить, –
в гроте:
Являйте зéркальные воды
Всегда любимый вид Природы
И образ милой красоты!
С зефирами играйте
И мне воспоминайте
Петрарковы мечты! –
на скамье:
Жан-Жак любил здесь отдыхать,
Смотреть на зелень дерна,
Бросать для птичек зерна
И с нашими детьми играть.
И отдельно к «снежному памятнику»:
Мы сделаем царю и другу своему
Лишь снежный монумент; милее он ему,
Чем мрамор драгоценный,
Из дальних стран за счет убогих привезенный.
В 1798 г. Карамзин «увидел, – как он объясняет появление целого цикла надписей, – в одном доме мраморного Амура и с позволения хозяйки исписал его карандашом с головы до ног»:
на голову
Где трудится голова,
Там труда для сердца мало;
Там любви и не бывало;
Там любовь – одни слова.
на глазную повязку
Любовь слепа для света
И, кроме своего
Бесценного предмета,
Не видит ничего.
на сердце
Любовь – анатомист: где сердце у тебя,
Узнаешь, полюбя.
на палец, которым Купидон грозит
Награда скромности готова:
Будь счастлив – но ни слова!
на руку
Не верь любовнику, когда его рука
Дерзка.
на крыло
Амур летает для того,
Чтоб милую найти для сердца своего.
Нашедши, крылья оставляет –
Уже ему в них нужды нет, –
Летать позабывает
И с милою живет.
на стрелу, которую Амур берет в руку
Страшитесь: прострелю!
Но вы от раны не умрете;
Лишь томно взгляните, вздохнете
И скажете: люблю!
на ногу
Когда любовь без ног? Как надобно идти
От друга милого, сказав ему: прости!
на спину
Стою всегда лицом к красавцам молодым,
Спиною к старикам седым.
Одним словом – целая маленькая поэма о любви…
Карамзин также пишет надписи – «К портрету Ломоносова» (1797):
«В отечестве Зимы, среди ее снегов, –
Сказал парнасский бог, – к бессмертной славе россов
Родись вновь Пиндар, царь певцов!»
Родился… Ломоносов.
Интервал:
Закладка:
