Коллектив авторов - Литературоведческий журнал №40 / 2017

Печаль и грусть вызывает у Карамзина осень:

А вот у Пушкина наоборот:

Самым известным состоянием, выражение которого у нас в поэзии связывают с Карамзиным, была меланхолия . Для него она не «болезненно-угнетенное состояние, тоска, хандра», как определяют ее словари 9 9 Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд. 15-е, стереотипное. – М., 1984. – С. 305. , а такое, когда человека ничего, что вокруг него, не радует:

Это Карамзин напишет в 1788 г., а в 1800 г., осуществляя вольный перевод поэмы Ж. Делиля «Воображение», представляет меланхолию как «первой скорби врача», «первого сердца друга». Она с любовью подает руку несчастному, когда тот, «освободившись от тяжких мук… отдохнет в душе своей унылой». И восклицает:

Меланхолия теперь в глазах Карамзина не безрадостное состояние человека, а своего рода спасительный круг от нахлынувшего на него отчаяния среди житейских бурь, невзгод и тяжких душевных мук.

В статье рассмотрены ключевые темы прозы Карамзина в контексте русской литературы конца XVIII – начала XIX в.

Ключевые слова: Н.М. Карамзин, художественная проза, классицизм, романтизм, сентиментализм.

Kurilov A.S. The prose of Karamzin and the development of Russian literature at the end of the 18-th and the beginning of the 19-th century

Summary. The article deals with the main motives of Karamzin’s prose in the context of Russian literature of the end of the 18-th and the beginning of the 19-th century.

Прозаиком Н.М. Карамзина сделало то же самое, что «пробудило» в нем стихотворца: желание наставлять других, преподавать им уроки жизни. Но если друзьям и знакомым читать нравоучения можно было прямо, непосредственно в адресованных им посланиях, то учить уму-разуму, остальных – только опосредованно, предлагая им «эстетическое, – по выражению В.Г. Белинского, – решение» 10 10 Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. VI. – М., 1955. – С. 277. нравственных и других вопросов с определенной воспитательной целью в качестве художественной, образной иллюстрации к «сухим» словесным поучениям и назиданиям.

Слова А.С. Пушкина, что «стихи и проза» – это «волна и камень», «лед и пламень», – к Карамзину не относятся. Стихи и художественная проза Карамзина (а «Письма русского путешественника» по всем показателям проза документальная, не художественная, не вымышленная 11 11 См.: Курилов А.С. «Что есть поэт? Искусный лжец…» // Литературная Россия. – 2015. – № 36. От 16 октября. – С. 8–9. ) это не разные по своему существу и назначению составляющие его творчества, а единый в своем роде сплав, который был замешан на философии юдоли, неизбежных, естественных страданий и печалей с уже предначертанной Всевышним всему человечеству и отдельно каждому человеку судьбой. Наглядное тому свидетельство «Евгений и Юлия» – первая, написанная Карамзиным, «русская истинная, – как он подчеркнет в ее подзаголовке, – повесть».

Она создавалась почти одновременно с посланиями 1787–1788 гг. И.И. Дмитриеву, и появилась в печати вместе со стихами на его болезнь в последней части «Детского чтения» на 1789 г. В этих посланиях Карамзин предостерегал адресата: не надо слишком радоваться и «ликовать», «чтоб не плакать после», не надо и «слишком сильно» к чему-то или к кому-то «прилепляться» – «ты здесь странник, не хозяин, все оставить должен ты», да и самой дружбе, а за нею и любви

Всё это находит художественное подтверждение в «Евгении и Юлии».

С раннего детства они были очень привязаны друг к другу, со временем их дружба переросла в любовь, которая должна была завершиться свадьбой. «Все домашние, узнав, что Евгений скоро будет супругом Юлиным, были вне себя от радости, все любили его, все любили ее. Всякий спешил к обедне, всякий хотел от всего сердца молиться о благополучии их. Какое зрелище для ангелов! Евгений и Юлия составляли одно сердце, в пламени молитвы к небесам воспарившее. Госпожа Л* (мать Евгения. – А. К. ) в жару благоговения многократно упадала на колени, поднимая глаза к небу и потом обращая их на детей своих. Надлежало думать, что сии сердечные прошения будут иметь счастливые следствия для юной четы, что она будет многолетствовать в непрерывном блаженстве, каким только можно смертному на земле наслаждаться».