Коллектив авторов - Литературоведческий журнал №35 / 2014

Присутствие и весомость библейских мотивов в поэзии Лермонтова и, в особенности в «Демоне», самоочевидны, они не раз становились предметом исследований 22 22 Общий обзор и основную библиографию вопроса см.: Роднянская И.Б. Библейские мотивы у Лермонтова // Лермонтовская энциклопедия. – М., 1981. – С. 59–61; Найдич Э.Э., Роднянская И.Б. «Демон» // Там же. – С. 130–137. В одной из новейших работ обобщены прежние и сделаны новые интересные и тонкие наблюдения над библейскими мотивами в «Демоне», см.: Зотов С.Н. Художественное пространство – мир Лермонтова. – Таганрог, 2001. – С. 115–200 («Пространство Демона»). . Вопрос в том, насколько произвольно он их использовал, т.е. не была ли его манера обращения с Библией всецело «байронической»? В случае с «Демоном» это было бы даже естественно, поскольку сюжет поэмы не связан с каким-то общеизвестным эпизодом священной истории (вроде грехопадения первых людей, как у Мильтона, или убийства Каином Авеля и Всемирного потопа, как в названных выше мистериях Байрона), это чистый поэтический вымысел, а значит, речь может идти лишь об отдельных образах, аллюзиях и цитатах. Критики XIX в. были склонны отказывать поэме в наличии сколько-нибудь серьезного богословского содержания 23 23 См., например, замечание Владимира Соловьёва в известной статье о Лермонтове 1899 г.: «Несмотря на великолепие стихов и на значительность замысла, говорить с полной серьезностью о содержании поэмы “Демон” для меня так же невозможно, как вернуться в пятый или шестой класс гимназии» ( Соловьёв В.С. Литературная критика. – М., 1990. – С. 289). , в ее заглавном герое усматривали портрет сочинителя 24 24 Против этой традиции протестовал Д.А. Столыпин, родственник и друг Лермонтова, вспоминая о реакции первых слушателей поэмы: «– Скажите, Михаил Юрьевич, – спросил поэта князь В.Ф. Одоевский, – с кого вы списали вашего Демона? – С самого себя, князь, – отвечал шутливо поэт, – неужели вы не узнали? – Но вы не похожи на такого страшного протестанта и мрачного соблазнителя, – возразил князь недоверчиво. – Поверьте, князь, – рассмеялся поэт, – я еще хуже моего Демона. – И таким ответом поставил князя в недоумение: верить ли его словам или же смеяться его ироническому ответу. Шутка эта кончилась, однако, всеобщим смехом. Но она дала повод говорить впоследствии, что поэма “Демон” имеет автобиографический характер» (М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. – М., 1989. – С. 205–206). . В соответствии с этой традицией Б.М. Эйхенбаум, указывая на многочисленные русские и европейские источники лермонтовских произведений, отрицал связь «Демона» «с поэмой в стиле Мильтона»: «Из западного Сатаны получился “печальный демон”, в котором просвечивают черты знакомых нам хотя бы по драмам Лермонтова парадоксальных злодеев, вроде Арбенина из “Маскарада”. Он замаскирован на этот раз Демоном…» 25 25 Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. – Л., 1924. – С. 93–94. Позднейшие исследователи, хотя не известно ни одного прямого упоминания Мильтона Лермонтовым, с очевидностью обнаружили значительность именно мильтоновского пласта в «Демоне» 26 26 См.: Олейник В.Т. Лермонтов и Мильтон: «Демон» и «Потерянный рай» // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1989. Т. 48. № 4. С. 299–315; Boss V. Milton and the Rise of Russian Satanism. – Toronto, 1991 (2 ed. Toronto, 2011). Целый ряд текстуальных соответствий «Демона» с «Потерянным раем» был указан в одной старой брошюре: Страхова Е. «Творческий плагиат» Лермонтова в поэме «Демон»: (Заимствования у Мильтона, Виньи, Байрона, кавказских легенд). – М., 1909. . Причем, как убедительно показал В.Т. Олейник, «в процессе работы над поэмой Лермонтов от редакции к редакции насыщал ее деталями, восходящими непосредственно к «Потерянному раю»» 27 27 Олейник В.Т. Указ. соч. – С. 314. . Это позволяет говорить о причастности «Демона» вообще к традиции «религиозной» («духовной», «священной», «христианской») поэмы в духе Мильтона и Клопштока, образцы которой имелись и в русской литературе 28 28 См.: Коровин В.Л. О жанре «религиозной поэмы» в русской литературе 1820–1840-х годов и поэмах С.А. Ширинского-Шихматова, А.Н. Муравьёва и Ф.Н. Глинки // Филаретовский альманах. Вып. 10. – М., 2014 (в печати). . Для авторов таких поэм была характерна озабоченность не только общими нравственными и религиозно-философскими проблемами, но и специальными вопросами богословия и библейской экзегетики, потому они нередко подвергались притеснениям духовной цензуры (как, например, «Иов» и «Таинственная капля» Ф.Н. Глинки 29 29 О сложной цензурной истории этих поэм см.: Зверев В.П. Фёдор Глинка – русский духовный писатель. – М., 2002. – С. 382–435, 460–502. См. также: Коровин В.Л. «Замечания педанта»: Поэма Ф.Н. Глинки «Таинственная капля» и ее читатель М.А. Дмитриев // Новое литературное обозрение. – 2009. – № 3 (97). – С. 178–203. ). И, напротив, совсем для них не характерны были религиозное вольнодумство и свободная игра с библейскими текстами и образами.

С одним знатоком и ценителем жанра религиозной поэмы Лермонтов был лично связан. Это А.Н. Муравьёв, высокопоставленный синодский чиновник и широко известный уже в 1830-х годах церковный писатель 30 30 О деятельности Муравьёва в 1820–1830-х годах см.: Хохлова Н.А. Андрей Николаевич Муравьёв – литератор. – СПб., 2001 (об отношениях с Лермонтовым в особенности см. с. 196–206). . Он был причастен к созданию «придворного» списка «Демона» в начале 1839 г., его последней (VIII) редакции. Cчиталось даже, что либо VII редакцию, либо VIII с ее новым финалом (счастливым для Тамары и неизбежным для Демона) Лермонтов сочинил по его совету с целью угодить вкусам двора 31 31 См.: Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. – М.; Л., 1955. – С. 417 (коммент. А.Н. Михайловой). Здесь влиянием Муравьёва объясняется также создание VII редакции поэмы в конце 1838 г. . Поводом к их знакомству, состоявшемуся в 1833–1834 гг., тоже была поэма «Демон», одна из ранних редакций которой оказалась у него в руках через лермонтовского однокашника. После этого, по воспоминаниям Муравьёва, поэт часто у него бывал: «Часто читал мне молодой гусар свои стихи, в которых отзывались пылкие страсти юношеского возраста, и я говорил ему: “Отчего не изберет более высокого предмета для столь блистательного таланта?”» 32 32 Муравьёв А.Н. Знакомство с русскими поэтами. – Киев, 1871. – С. 22. . «Высокими предметами» Муравьёв считал темы духовной поэзии. В 1826–1827 гг. он сам сочинял поэму «Потоп», думая выступить продолжателем Мильтона и Клопштока. Она осталась незавершенной (написаны были две песни, изданные Н.А. Хохловой в 2001 г. 33 33 Хохлова Н.А. Эпическая поэма А.Н. Муравьёва «Потоп» // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 2000. – М., 2001. – С. 19–45 (текст поэмы – с. 32–42). ), но, вполне вероятно, что в беседах с Лермонтовым Муравьёв заводил о ней речь.