Исраэль Шахак - Еврейская история, еврейская религия

(4) Строка "Не вари козленка в молоке его матери" (Исход, 23:19) толкуется как запрет на смешение любого вида мяса с любым молоком или молочным продуктом. Поскольку эта строка повторяется в Пятикнижии трижды, она была истолкована как тройной запрет, запрещающий еврею: а) есть смесь мясного с молочным, б) изготовлять ее с любыми целями, в) получать удовольствие или выгоду от нее любым способом (Согласно апокрифической истории, знаменитый еврейский еретик 19-го века заметил в этой связи, что запрет на совершение прелюбодеяния не случайно повторен только дважды. "Очевидно, из этого следует, что нельзя есть прелюбодеяние или варить его, но дозволено им наслаждаться"). (О древнем источнике этого библейского запрета интересно рассказывает Фрэзер в своей книге "Фольклор в Ветхом Завете" — пер.)

(5) В большинстве случаев такие термины, как "твой ближний", "твой друг" или даже просто «человек» используются в крайне шовинистическом значении. Знаменитая заповедь "возлюби ближнего (Ивритское слово «реаха» переведено в Библии короля Якова (образцовом англоязычном переводе — пер.) и многих других английских изданиях не совсем точно — "твой сосед". Однако в другом месте (Самуил, 2, 16:17) это слово переведено (в той же Библии короля Якова) более точно — "твой друг") своего как самого себя" (Левит, 19:18) понимается классическим (и современным ортодоксальным) иудаизмом как заповедь любить исключительно ближнего-еврея, а не любого человека. Точно так же строчка: "не стой в праздности над пролитой кровью ближнего твоего" (там же, 16) толкуется следующим образом: "не стой в стороне, когда жизнь еврея находится в опасности". Как мы увидим в главе 5, евреям в принципе запрещено спасать жизнь язычников, поскольку "они не ближние твои". Благородная заповедь оставлять на поле и винограднике часть урожая "для бедного и чужестранца" (там же, 9-10) истолкована как имеющая отношение только к бедным евреям и к прозелитам. Табу, касающееся нечистоты трупа, начинается со слов "вот правило, когда человек умрет в шатре: все, что войдет в шатер, будет нечистым семь дней" (Числа, 19:16). Слово «человек» (адам) истолковано иудаизмом как «еврей», стало быть, только труп еврея — табу (одновременно «нечист» и священен). Основываясь на этом толковании, благочестивый еврей трепещет и применяет магию по отношению к еврейским трупам и кладбищам, но нисколько не уважает нееврейские трупы и кладбища. Именно поэтому в Израиле были полностью уничтожены сотни мусульманских кладбищ (например, чтобы освободить место для тель-авивской гостиницы "Хилтон"). Однако когда еврейское кладбище на Масличной горе в Иерусалиме было повреждено при попустительстве иорданских властей, поднялся страшный шум. Примеры такого рода чрезвычайно многочислены. Некоторые из них мы обсудим в главе 5.

(6) Наконец, рассмотрим один из самых прекрасных стихов Библии — тот, в котором Исайя заклеймил лицемерие и пустые религиозные обряды и призвал людей жить в мире. Он (Исайя, 1:15) звучит так: "И когда ты прострешь руки свои, я отверну лицо свое от тебя, ибо твоих многочисленных молитв я не услышу: руки твои в крови". Посколько еврейские священослужители "простирали руки свои", благославляя прихожан во время молитвы, смысл этого отрывка, по-видимому, состоит в том, что священник, совершивший непредумышленное убийство, не имеет права "простирать руки свои" в благословении.

Приведенные примеры показывают, что когда современные ортодоксальные евреи (и все евреи до 1780 года) читают Библию, это совершенно другая книга, нежели та, которую читают неевреи и неортодоксальные евреи. Это различие существует даже в Израиле, хотя там все читают ее на иврите. Политические реалии, особенно после 1967 года, постоянно это подтверждают. Некоторые израильские евреи-неортодоксы пытались устыдить ортодоксальных израильтян (или просто правых, испытывающих сильное влияние религии) за их бесчеловечное отношение к палестинцам, цитируя им Библию, понимаемую в буквальном гуманном смысле. Однако эти аргументы не оказывали никакого воздействия на последователей классического иудаизма, поскольку для них библейский текст имеет совершенно другое значение.

Если подобные трудности существуют внутри Израиля, где люди читают на иврите и могут при желании познакомиться с соответствующими интерпретациями, ясно, как плохо понимают иудаизм те, кто воспитан за границей в христианских традициях. Фактически, чем больше они читают Библию, тем дальше они от понимания ортодоксального иудаизма. Для последнего Ветхий Завет — набор священных формул, повторение которых имеет ритуальный смысл, причем их значение определено в Талмуде. Как Шалтай-Болтай объяснил Алисе, за вопросом о том, кто может определять значение слов, скрывается реальный вопрос "Кто здесь хозяин?"

Бесспорным первоисточником всех решений и действий классического (и современного ортодоксального) иудаизма, основанием его юридической системы является Талмуд, точнее, Вавилонский Талмуд. Вся остальная талмудическая литература (включая Иерусалимский или Палестинский Талмуд) является лишь дополнением к нему.

Мы не станем подробно разбирать весь свод талмудической литературы и ограничимся лишь несколькими принципиальными замечаниями. В принципе, Талмуд состоит из двух частей. Первый из них (Мишна) — это краткий свод законов в шести разделах, разделенных на несколько трактатов каждый, написанный на иврите и скомпонованный в Палестине приблизительно в 200 году н. э. на основании более обширного (в значительной части устного) юридического материала, собранного в течение двух предшествующих веков. Вторая, более важная часть (Гемара) представляет собой обширные записи дискуссий по поводу Мишны. Существует два более или менее похожих варианта Гемары: один из них был составлен в Месопотамии (Вавилонии) между 200 и 500 годами, другой — в Палестине между 200 и 350–400 годами. Вавилонский Талмуд (Мишна и Месопотамская Гемара) по разным причинам рассматривается как определяющий и более авторитетный. Иерусалимский (Палестинский) Талмуд получил более низкий статус. В отличие от Мишны, остальные части Талмуда и талмудической литературы написаны на смеси иврита и арамейского языка, причем последний преобладает в Вавилонском Талмуде.

Следует иметь в виду, что содержание Талмуда не огранивается правовыми вопросами. Без всякой видимой причины юридическая дискуссия может перейти в «агаду» — повествование свободного характера, содержащее предания и анекдоты о раввинах, простых людях, библейских персонажах, ангелах, демонах, колдовстве и чудесах (Мишна примечательно свободна от этого, скажем упоминания о демонах и колдовстве встречаются в ней сравнительно редко. Вавилонский Талмуд, с другой стороны, полон отъявленных суеверий). Эти повествования, хотя и имеющие значение в иудаизме, всегда рассматривались (даже самим Талмудом) как второстепенные тексты. Центральное значение для классического иудаизма имеют юридические тексты, особенно касающиеся спорных, с его точки зрения, вопросов. Талмуд классифицирует различные группы евреев в восходящем порядке таким образом: низшая группа — люди полностью невежественные, далее идут те, кто знаком только с Библией, потом знакомые с Мишной и Агадой, и, наконец, к наивысшей категории относятся те, кто изучал и способен обсуждать юридическую часть Гемары. Только последние могут руководить евреями.