Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира

И тем не менее, Крымская война вошла в историю как война из-за «ключей от Вифлеемского храма». Войной из-за монашеских ссор в Иерусалиме называл ее академик Е. В. Тарле, посвятивший Крымской войне свое двухтомное исследование. Американский историк Б. Тачман писала, что конфликт из-за святых мест, приведший к Крымской войне, был одной из самых нелепых в истории причин начала войны.

Впоследствии через несколько лет после окончания войны и сам Наполеон III отзывался обо всей проблеме со святыми местами как о «глупой затее» (une affaire sotte). Но в 1850 г. дело представлялось французской стороне совсем в ином свете: установленный за два года до этого режим Луи Наполеона нуждался в наглядном подтверждении своей силы. Успехи в восточных делах должны были сыскать ему не только симпатии французского народа, но и поддержку католического духовенства.

В Палестине не прекращались вылазки греков против католиков вплоть до похищения в 1847 г. из священного грота в Вифлеемском храме, считающегося местом Рождества Христова, серебряной звезды с надписью на латыни. Французский посол в Константинополе потребовал от турок в мае 1850 г. восстановления всех прав францисканцев на святые места в соответствии с капитуляциями 1740 г. Турки, привыкшие извлекать из христианских распрей собственную политическую корысть, готовы были благосклонно отнестись к этим требованиям и пересмотреть статус-кво 1757 г., но в защиту православных вмешалась Россия. Порте была направлено послание за подписью самого Николая I с угрозой разрыва дипломатических отношений в случае удовлетворения французских претензий.

В конце концов в феврале 1852 г. султан издал очередной фирман касательно христианских святых мест, в котором фактически подтверждался их статус, существовавший с 1757 г. В то же время небольшие уступки были сделаны и латинской церкви: в Вифлеемский храм была возвращена католическая серебряная звезда, а в Иерусалиме в торжественной обстановке католическому епископу были переданы ключи от храма Гроба Господня и храма Рождества. Стараниями французской консульской службы в Иерусалиме эти мероприятия были обставлены с многозначительной пышностью, чтобы подчеркнуть одержанную Францией «победу».

В Петербурге действия Франции вызвали жесткую реакцию. После того как Николай I убедился, что его мечта о «полюбовном разделе» Турции в союзе с Англией является абсолютной химерой, он решил, что настало время заставить европейские державы и Порту признать не только особую роль России в Иерусалиме и Вифлееме, но и ее особые права в защите всего христианского населения на территории Османской империи. Причем эти права предполагалось закрепить в специальном договоре между императором и султаном, что фактически открывало России возможность прямого вмешательства во внутренние дела соседа.

Ни сами турки, ни имевшие собственные виды на дальнейшую судьбу Османской империи англичане и французы не могли допустить, чтобы под протекторат России попало 12–14 млн. османских христиан. Формальным поводом к войне и послужил отказ Порты, поддерживаемой и поощряемой Лондоном и Парижем, принять российские требования. Таким образом, спор о святых местах, имевший сугубо локальное значение, перерос в крупный международный конфликт.

По завершении Крымской войны на Парижском мирном конгрессе в 1856 г. стало совершенно очевидно, что вопрос о положении восточных христиан и о святых местах являлся второстепенной темой для европейских дипломатов. Он интересовал европейские державы лишь с точки зрения ограничения российских претензий на роль покровителя христианского населения Османской империи и святых мест христианства. Не слишком настойчивые попытки русского представителя графа Орлова включить пункт о защите прав христиан в качестве обязывающего Турцию международного решения в окончательный текст мирного договора не имели успеха.

В Парижском трактате содержалось только упоминание о Хартии реформ для Османской империи (хатт-и-хумаюн, февраль 1856 г.), в которой султан даровал своим подданным свободный и равный статус практически во всех областях общественной жизни независимо от их религии, национальности и языка. В статье IX трактата до сведения держав доводилось, что таким образом «утверждаются великодушные намерения его [султана] касательно христианского народонаселения…». [243] 24 Трактат, заключенный в Париже 18(30) марта 1856 г. В кн.: Тарле Е.В. Крымская война, т. II. М.: 1950, с.604. Никаких положений, обязывающих Турцию выполнять провозглашенные намерения, в Парижском трактате не содержалось. Державы приняли на себя обязательства не вмешиваться по этому поводу во внутренние дела Османской империи, что отсекало поползновения Российской империи взять под свою опеку единоверцев.

События первой половины XIX в. — египетское вторжение, повышение интереса великих держав к Святой Земле, реформаторские устремления стамбульских властей — медленно, но неотвратимо преображали иерусалимскую действительность. Теперь, когда возродилось внимание христиан к Иерусалиму, турки также вспомнили о его особом значении. В самый разгар Крымской войны в 1854 г. Иерусалимский район получил статус независимой провинции. Иерусалимский паша отныне напрямую подчинялся Константинополю. Но сохранявшаяся практика частой смены городских правителей делала пашу временщиком, которого мало заботили условия жизни в городе и его безопасность.

Приходившие из центра реформаторские указы, направленные на эмансипацию иноверцев, наталкивались на стену глухого, яростного сопротивления местного мусульманского чиновничества. Тем не менее, появившиеся еще в пору египетского нашествия первые ростки городского самоуправления с участием представителей всех конфессий, с развитием турецких реформ постепенно укоренялись на иерусалимской почве. Документальные свидетельства говорят о том, что в 60-х годах XIX в. при иерусалимском паше существовал городской совет (меджлис), в состав которого помимо должностных мусульманских лиц входило 8 выборных членов: 4 мусульманина, избиравшихся по жребию среди самых знатных семей; 3 христианина, выбиравшихся монастырями; 1 еврей, назначавшийся главой еврейской общины.

В 1863 г. в Иерусалиме, раньше чем во многих других городах Османской империи, был создан первый муниципальный совет (baladiyya al-quds). Его члены избирались раз в четыре года мужским населением, имевшим турецкое подданство, при соблюдении соответствующего возрастного и имущественного ценза. Мэр назначался пашой и, как правило, являлся представителем одного из влиятельных арабских кланов Иерусалима. К концу столетия иерусалимский муниципалитет играл довольно активную роль в благоустройстве города, обеспечении медицинских услуг, создании первых городских музеев и театров.