Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира

По разным оценкам, число ежегодно прибывавших на Святую Землю путешественников колеблется от 8000 до 20 000. [246] 27Op.cit. N.Schur, p.143. К концу столетия эти цифры возрастают в несколько раз: только в связи с визитом в Иерусалим в 1898 г. немецкого кайзера Вильгельма II ожидалось прибытие более 3000 туристов. Эти люди, зачастую движимые не только религиозными мотивами, тратили в Палестине немалые деньги: им приходилось нанимать драгоманов — переводчиков и гидов, сопровождавших их в течение всего путешествия, они покупали сувениры и оставляли щедрые пожертвования в святых местах. По некоторым подсчетам, в середине 40-х годов XIX в. паломничество приносило Греко-православной церкви до 900 тыс. пиастров в год, Армянской — 600 тыс. пиастров. С притоком туристов из Западной Европы в более поздние годы эти цифры значительно возросли.

С развитием туризма и паломничества встал вопрос об улучшении дорожного сообщения, в том числе между портовой Яффой и Иерусалимом. Турки практически ничего не строили ни в Иерусалиме, ни в его окрестностях с тех пор как при Сулеймане Великолепном были возведены городские стены. На дорогу между средиземноморским побережьем и Иерусалимом, которую современный водитель преодолевает по автотрассе Айялон за 40 минут, путешественник в середине XIX столетия затрачивал 12–14 часов. Обычно путники в середине дня выезжали из Яффы в Рамле — город примерно на полпути до Иерусалима — и оставались там на ночевку. На заре следующего дня они отправлялись дальше и за полдень добирались до Святого города. Те кто побогаче, нанимали лошадей или мулов, проводников и носильщиков, бедняки шли пешком, в лучшем случае погрузив свои пожитки на ослов.

С середины 50-х годов XIX в. европейцы начали разрабатывать всевозможные планы улучшения сообщения между Яффой и Иерусалимом, однако было непросто добиться разрешения османских властей на их реализацию. Один из представителей местной знати с присущей арабам витиеватостью объяснял консулу Финну: «Иерусалим теперь стал драгоценностью, за которой с жадностью устремляются все европейцы; зачем же мы будем облегчать им путь к кладу, за которым они охотятся?». [247] 28 J.Finn. Stirring Times. L., 1878, p.191.

И все же здравый смысл и технический прогресс победили: прибыли, которые сулил приток иностранцев со всего мира, перевесили изоляционизм местных властей. В 1867 г. по указу султана Абдул-Азиза была начата прокладка первой дороги Яффа — Иерусалим, на строительство которой в принудительном порядке сгоняли жителей всех окрестных арабских деревень. Ее качество оставляло желать много лучшего, часто в сезон дождей она вообще становилась непроходимой, ее без конца ремонтировали, но все же это была дорога с мостами и водоотводами, по которой уже можно было проехать в экипаже. Одним из первых это далеко не самое комфортабельное путешествие совершил в 1869 г. австрийский император Франц Иосиф I, к визиту которого как будто и было приурочено открытие движения по новой дороге.

Европейцы не могли удержаться от насмешливо-ироничного тона, описывая эти достижения цивилизации в Палестине: «Мы едем в одном из легких, но прочных экипажей виктория, какой только можно найти в стране. Он запряжен двумя или тремя вызывающими сочувствие, но необыкновенно жилистыми арабскими жеребцами, на козлах кучер, смахивающий на бандита, внутри три пассажира. Ветхость, доведенная до предела — все, что можно сказать об этом средстве передвижения, но все приспособлено к путешествию по стране. Перетершиеся постромки, укрепленные веревкой, кажется, неминуемо лопнут и благодаря этому экипаж будет спасен, если лошади поскользнутся над пропастью. Колеса настолько неустойчивы, что, похоже, ближайший бугорок положит конец их пригодности… Виктория, без сомнения, самый подходящий экипаж; его низкая посадка и отсутствие дверей позволяет выпрыгнуть из него и спастись в любой момент, даже в случае аварии» [248] 29 Op.cit. N.Schur, p.188.

Наконец в 1892 г. между Яффой и Иерусалимом начала функционировать железнодорожная ветка благодаря усилиям французских концессионеров, собравших необходимый капитал для ее строительства. Поезд ходил раз в день, и теперь путешествие занимало всего три с половиной — четыре часа. До 60 % дохода железнодорожная компания получала от перевозок туристов и паломников. Электрифицированный потомок этих первых поездов до сих пор ежедневно отправляется с тель-авивского вокзала в Иерусалим, хотя его вагоны почти пусты. Поезд не выдерживает конкуренции с автобусным и автомобильным сообщением, и израильские власти сохраняют эту железнодорожную ветку скорее как историческую достопримечательность, чем как практическую необходимость.

Иван Алексеевич Бунин, путешествовавший по Палестине в 1907 г., именно этим путем добирался из Яффы в Иерусалим и довольно подробно описал свои впечатления от дороги. С одной стороны, всевозможные детали ландшафта, увиденные из окна коротенького поезда, напоминали ему хорошо знакомые библейские сюжеты, с другой — поражала убогость, невозделанность страны, изобилующей развалинами всевозможных эпох. Первые мысли по прибытии в Иерусалим не отличались возвышенностью: «Новый, но какой-то захолустный вокзал из серого камня… дрожь пробегает по телу при выходе из жаркого вагона. Не дрожь ли горького разочарования?». Осмотр Иерусалима и других святых мест не прибавили оптимизма великому писателю: «Жизнь совершила огромный круг, создала на этой земле великие царства и, разрушив, истребив их, вернулась к первобытной нищете и простоте…». [249] 30 Бунин И.А. Иудея. В кн.: Путешествия в Святую Землю: Записки русских паломников и путешественников XII–XX вв. М., 1995, с.221, 225.

Это написано в начале XX в. К тому времени в Иерусалиме уже несколько десятилетий шло бурное строительство, город далеко шагнул за пределы средневековых стен, и новые кварталы интенсивно развивались. Однако за такой короткий период времени трудно было преодолеть нищету и разруху, в которую погрузилась Палестина за несколько веков турецкого владычества. И все же те кто знали Иерусалим в начале XIX в., а затем побывали в нем в 50—60-х годах, отмечали большие перемены. Американский археолог Эдвард Робинсон, сравнивая Иерусалим 1838 г. и 1852 г., писал: «В Иерусалиме идет процесс разрушения старых домов и замены их на новые, что в какой-то степени напоминает мне Нью-Йорк. Улицы стали более оживленными, больше занятых людей, больше движения, деловитости» [250] 31 K.Armstrong, Jerusalem: One City Three Faiths. NY, 1996, p.354.

Религиозный мотив был главным, преобладающим в развитии Иерусалима, как и в более ранние периоды его истории. Христианство, возвращавшееся в город, отмечало восстановление своих позиций строительством новых церквей и монастырей, приютов для паломников и религиозных школ. Особенностью строительства в Старом городе являлось внедрение христианских построек в Мусульманский квартал.