Ирина Галинская - Льюис Кэролл и загадки его текстов

На одном из недавних Всемирных философских конгрессов проводился специальный симпозиум, посвященный кэрролловским сказкам. Философы считают, что, наряду с Ницше и Витгенштейном, Льюис Кэрролл был одним из провозвестников постмодернизма и постструктурализма. В качестве примера обычно приводится знаменитая парадоксальная фраза Алисы о том, что если бы она любила спаржу, пришлось бы есть ее, а ей это совсем не нравится.

Помимо славы мастера пародии, Кэрролл стяжал славу мастера «бессмыслицы», «нонсенса». Причем слава Кэрролла как автора стихотворных нонсенсов [69] В словаре Д.Н.Ушакова сказано, что слово «нонсенс» несклоняемое, однако русский язык развивается, и в новейших словарях мы уже видим: «нонсенс, — а», что дает нам право употреблять его, как и в английском языке, во множественном числе. столь прочно установилась к настоящему времени, полагает американский философ Питер Хит, что, возможно, уже слишком поздно убеждать кого бы то ни было в том, что кроме нескольких отдельных случаев, каковым является, по мнению П.Хита, стихотворение «Джаббервокки», писатель к нонсенсу, строго говоря, никакого отношения не имеет. [70] Heath Р. Ор. cit. — Р.47.

К балладе «Джаббервокки» как к нонсенсу подходят едва ли не все комментаторы творчества Кэрролла, ставя ее в один ряд со знаменитой его поэмой «Охота на Снарка», которая была написана в 1874–1875 гг. Кэрролл хотел выпустить поэму к 1 апреля 1876 г., Т. е. «к самому подходящему дню для ее появления», но она вышла в свет несколькими днями ранее этой даты. [71] Падни Дж. Указ. соч. — С.101.

«Охота на Снарка» вызвала массу недоуменных вопросов у читателей. Спустя двадцать лет после ее опубликования Кэрролл писал: «В чем смысл „Снарка“? Боюсь, мне нужен был не смысл, а бессмыслица! Однако, как вы знаете, слова означают больше, нежели мы полагаем, пользуясь ими, и поэтому книга должна означать нечто большее, чем рассчитывал сказать автор. Поэтому, какой бы смысл ни находили в книге, я его приветствую, в этом ее назначение». [72] Цит. по: Падни Дж. Указ. соч. — С.28.

Поэма «Охота на Снарка» непосредственно связана с балладой «Джаббервокки» (хотя ее персонаж Джаббервокк в поэме не упоминается), поскольку сам Кэрролл указал, что место действия поэмы и место действия баллады совпадают. Это «остров, который часто посещали Джубджуб и Бандерснэтч, — несомненно тот самый, где был убит Джаббервокк», — читаем в письме Кэрролла от 7 ноября 1875 г. к матери Гертруды Чатауэй, девочки, которой эта поэма посвящена. [73] Carrol L. The selected letters… — P.65.

Должно быть, ни одну поэму не анализировали столь часто и разнообразно, как «Охоту на Снарка», [74] См., например: Пролог переводчика // Кэрролл Л. Охота на Снарка: Агония в восьми воплях / Пер. с англ. Кружкова Г. — Смоленск. 1991. — С. 7–9. но ее достоинства столь велики, замечает Дж. Падни, «что никакой анализ не в силах ей повредить — она не утрачивает ни увлекательности, ни очарования цельности и толкует решительно обо всем на свете». [75] Падни Дж. Указ. соч. — С.96. Как и история создания «Алисы в Стране Чудес», история создания «Охоты на Снарка» также хорошо известна. Если сказку о приключениях Алисы под землей Кэрролл рассказал 4 июня 1862 г. во время лодочной прогулки, то замысел «Охоты на Снарка» датируется 18 июля 1874 г. Кэрролл сообщает: «Как-то летним солнечным днем я бродил в одиночестве по холмам, и вдруг мне в голову залетела одна-единственная строка: „Потому что Буджумом был Снарк“. Я не понимал ее смысла — да и теперь не понимаю, — но я записал ее. А спустя некоторое время возникла строфа, в которой та строчка оказалась последней. И постепенно, в самые неожиданные моменты, в течение года или двух, по отдельным строчкам сложилась вся поэма, в которой та строфа стала последней». [76] Цит. по: Падни Дж. Указ. соч. — С.96.

Полное название (в моем переводе. — И.Г.) поэмы — «Охота на Снарка: Агония в восьми пароксизмах». [77] Саггоll L. The hunting of the Snark: An agony in eight fits. — N.Y., 1937. — 53 p. В ней рассказывается о том, как на берег острова высаживается экипаж корабля во главе со своим предводителем Беллменом, чтобы завершить длительный поиск чего-то замечательного, что зовется Снарком. И хотя Беллмену и его спутникам известны пять «примет» Снарка, в ходе охоты на него они узнают из рассказа Бейкера, что Снарк неотличим от чего-то ужасного, что зовется Буджумом, и что встреча с ним грозит встретившему исчезновением:

(перевод Г.Кружкова). Поиск кончается трагически, Бейкер исчезает, потому что Буджумом был Снарк. [78] Кэрролл Л. Охота на Снарка… — С.41, 87. В переводе Г.Кружкова последняя строфа поэмы звучит так: «Недопев до конца лебединый финал, Недовыпекши миру подарка, Он без слуху и духу внезапно пропал — Видно, Буджум ошибистей Снарка». Словом, в переводе исчезла ключевая строка, с которой у Кэрролла начиналась работа над поэмой: «For the Snark was a Boojum, you see».

«Когда ты прочтешь „Снарка“, — писал Кэрролл одной из своих приятельниц-девочек, — то, надеюсь, напишешь мне, как он тебе понравился и все ли было понятно. Некоторые дети в нем так и не разобрались. Ты, конечно, знаешь, кто такой Снарк? Если знаешь, то скажи мне, потому что я не имею о нем никакого представления». [79] Цит. по Падни Дж. Указ. соч. — С. 102.

В настоящее время «Охота на Снарка» давно перестала быть детским чтением. Об этом свидетельствуют, в частности, иллюстрации, «украшающие» русский перевод поэмы. Художник Леонид Тишков изобразил «стаю» обнаженных окарикатуренных мужчин, бродящих с бобром по гористой местности. Изображены и Буджумы: нечто вроде зубастых дельфинов с человеческими зубами и с языком типа говяжьего. [80] Кэрролл Л. Охота на Снарка… — С. 16, 17.18.19, 64.68, 77. Здесь, видимо, следует сказать, что в качестве иллюстратора «Охоты на Снарка» Кэрролл пригласил известного в то время живописца, скульптора и автора церковных витражей Генри Холидея, с которым он познакомился, когда тот расписывал церковный фриз в Оксфорде. Писатель полагал, что красота и изящество рисунков Холидея вполне смогут соперничать с красотой и изяществом иллюстраций Джона Тенниела к двум «Алисам».

Иллюстрации Холидея, действительно, оказались превосходными, и Кэрролл был ими вполне удовлетворен. Однако, когда Холидей решил нарисовать Буджума, Кэрролл воспротивился и категорически отверг эту идею, ибо, как он объяснил художнику, Буджум невообразим, а следовательно, таковым он и должен остаться. Впрочем, художник сохранил свой рисунок, и теперь его часто воспроизводят в «кэрроллиане». [81] Русский читатель может познакомиться с ним на с. 99 книги Дж. Падни.