Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга

Здесь я замечу только два обстоятельства. Первое: Петр стал чуть ли не единственным из русских царей, которого коммунисты объявили «прогрессивным» и чуть ли не приравняли к своим кумирам — Ленину и Ста­лину. Приятно представлять себе, как бы отреагиро­вал на такое «приравнивание» сам Петр... Представляю, сцена: воскресает Петр, красные подступают к не­му, проводят аналогии с другими «прогрессивными дея­телями»... и с какой же скоростью драпали бы от разма­хивающего дубиной Петра коммунисты в конце этого разговора! Но независимо от этого — само сравнение характерно.

Второе: Петр единственный из русских царей, о ко­тором не поют песни, не рассказывают сказки, не сла­гают легенды. Даже об Иване Грозном есть пласт рус­ского народного фольклора. О Петре I — ничего. Есть сборник разного рода анекдотов о Петре... но это не народные и даже не дворянские — это, некоторым образом, придворные истории [15] Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты. М., 1993. . То есть россказни, бродившие в придворных кругах и записанные еще в середине XVIII века, — тоже фольклор в своем ро­де, но фольклор-то явно только одного общественного круга.

Впрочем, сейчас речь не о самом Петре — о Петер­бурге. И потому я позволю себе следующее утвержде­ние: даже если считать Петра I «Великого» гигантом ду­ха, великаном интеллекта и отцом русской демократии, то к современному Санкт-Петербургу это имеет очень косвенное отношение.

Начать следует с того, что строиться Санкт-Пе­тербург начал вообще безо всякого плана. 16 мая 1703 года был заложен, строго говоря, не город, о городе еще не помышляли. Заложена была Петропавловская крепость и не более того. Назвали ее, правда, Питерь-Бурьх, но носила она это название не более двух месяцев. Как только в крепости заложили церковь Петра и Павла, так и вся крепость стала Петропавловской, а на­звание Санкт-Питерь-Бурьх отнесли уже ко всему по­селению.

Только после Полтавской битвы, то есть после 1709 года, речь зашла о строительстве здесь города, и тем более — СТОЛИЦЫ.

Но пространство Петербурга застраивалось нерегу­лярно, бессистемно. До 1715 года предполагалось, что центр у города уже есть: Петропавловская крепость на Заячьем острове. Планировалось, что основная часть Санкт-Петербурга расположена будет на правом бере­гу Невы, за крепостью. Васильевский остров перере­жут каналом, и на нем будет находиться торговая часть будущего города.

С 1711 года начинается усиленное заселение Санкт-Петербурга. Теоретически власти издавали разного ро­да указы, предписывавшие, кому где селиться. На прак­тике каждый строился там, где хотел; первоначально застраивалось в основном правобережье Невы, ее се­верный берег — Петербургская сторона (нынешняя Петроградская). Отметим, что само название свидетель­ствует — была сторона Петроградская, то есть занятая городом, и сторона, городом отнюдь не занятая.

На Петроградской первоначально был построен и дом Петра, Меншикова, других придворных. Там ста­ли формироваться Дворянская, Пушкарская, Зелейная, Посадская, Ружейная, Монетная и прочие улицы, из названий которых виден состав населения и его заня­тия.

По первоначальному плану левый, южный берег Невы был отведен под казармы, под Адмиралтейство и все необходимые для флота строения — то есть верфи для построения кораблей, склады, магазины и так далее. Предполагалось, видимо, что жить на Адмиралтейской стороне не обязательно, а на работу и с работы можно добираться вплавь или возить рабсилу на каких-то ко­раблях или лодках.

Русская карта, на которой на месте Петербурга в 1700 году — пустое место

Очень скоро, вопреки гениальным указам великого Петра, на Адмиралтейской стороне тоже стала возни­кать хаотическая застройка — там селились офицеры, работники Адмиралтейства и т.д. Почти вопреки воле царя город «плеснул» и на левобережье Невы, стал раз­виваться по своим законам, не очень подчиняющимся воле царствующих особ.

С одной стороны, Петр стремился построить Санкт-Петербург как некий «идеальный город», «парадиз».

С другой стороны, чем дальше, тем больше хаотическая застройка обоих берегов Невы препятствовала регуляр­ности и созданию чего-то, хотя бы отдаленно похожего на «парадиз». Росло то, что росло.

Чем дальше, тем сильнее Петр хотел перенести столицу в Петербург и тем сильнее хотелось регуляр­ного, построенного по линеечке «парадиза» (между на­ми, вольнодумцами, говоря, «парадиз», то есть рай, в представлении Петра поразительно напоминал то ли тюрьму, то ли казарму с ним самим в роли то ли комен­данта крепости, то ли обер-тюремщика).

А делать нечто регулярное не получалось — город вокруг Петропавловской крепости рос с кривыми улоч­ками, неровными линиями домов, а то и попросту с ма­занками и кособокими хатками. Если строить парадиз-казарму, то уже в другом месте, не здесь...

В этих условиях и появился первый план застройки Петербурга — «план трех авторов» — Петра — Трезини — Леблона.

Проект Ж.Б. Леблона 1715 года предусматривал, что центр города будет находиться на Васильевском острове, будет вместо улиц иметь каналы, как в Вене­ции. И что весь Санкт-Петербург будет обнесен крепо­стной стеной в форме эллипса. Первоначально и разме­чались на Васильевском острове не улицы, а «линии», каждая из которых была стороной канала. По замыслу эти каналы могли бы принимать даже самые большие морские корабли того времени.

По легенде, все это испортил Меншиков. Завидуя Леблону, он стал копать каналы уже и мельче, чем бы­ло задумано, и все испортил. Петр поколотил Меншикова дубиной, но делать было уже нечего, пришлось от­казаться от замысла. Согласно другому мифу, надо-то было сперва копать среднюю часть канала, а уж потом ту часть, которая соединяется с морем. Якобы тогда ка­нал не наполнялся бы водой, и его можно было бы закончить. Злой же Меншиков, завидуя Леблону, стал ко­пать каналы «неправильно», и выкопать их стало невоз­можно.

Прокомментирую просто: подпочвенные воды стоят в 80 сантиметрах под поверхностью Васильевского острова. Как тут ни копай, а каналов не сделаешь. Во­прос: знали ли это Леблон и сам Петр? Если знали... нет, пускай все нужные слова произносит сам чита­тель.

Русская карта, на которой на месте Петербурга показаны первые фортеции

Можно, конечно, было строить центр города на Ва­сильевском и без каналов... Такой проект тоже был, и по проекту Д. Трезини здание Двенадцати коллегий должно было сформировать западную границу предпо­лагаемой центральной площади столицы. Поэтому вели­чественное здание и обращено к набережной Невы сво­им непрезентабельным фасадом, скрытое внутри позднейшей застройки. Поэтому оно и дисгармонирует со всем созданным позже ансамблем.