Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга

Три века существует Санкт-Петербург. Два века поражает он воображение людей. За эти три столетия сложилось целое море легенд о городе. Родилось еще большее количество противоречащих друг другу и здравому смыслу «объяснений» феномена Петербурга. Тут и «столичность» Петербурга: мол, не был бы он сто­лицей Российской империи, так и не стал бы уникаль­ным и удивительным городом.

Мол, ведь именно во времена, когда Петербург был центром Российской империи, возникли прекрасные памятники и храмы. Большая их часть возникла при прямом участии государственных лиц и посвящена им­ператорам, государственным деятелям, путешественни­кам и полководцам, расширявшим пределы империи.

Естественно, в числе объяснений» фигурируют «бе­лые ночи». Разводимые на ночь мосты. Непривычная планировка. Наводнения. Близость моря. Близость Ев-ропы.

И конечно же, все это предельно неубедительно. Город на краю русской Ойкумены? Город, где для россиянина слишком холодно, слишком высокие широты, пугающие россиян северными сияниями и короткими днями в декабре? Но помилуйте, в Новосибирске и да­же в уральских городах значительно холоднее! Ну лад­но, будем считать, что эти города расположены слиш­ком далеко на востоке и вообще вошли в состав России слишком поздно.

Но существует ведь огромный и многообразный Русский Север — Каргополь, Вологда, Архангельск, Холмогоры... нет, даже и перечислять неудобно. Край интересный, яркий и самобытный — нет слов. Но. ли­шенный начисто всего, что составляет духовный «оре­ол» Санкт-Петербурга. Русский Север — интересная, но по большому счету обычная часть земель, населен­ных исстари русским народом, — хотя и расположен Русский Север в тех же широтах и живут там в тех же климатических условиях.

Нет, дело не в климате.

Столичный город? Но Петербург столицей был не­долго. Москва — столица с несравненно более устой­чивыми традициями главного русского города. Она, как п подобает «настоящей» столице, лежит в центре Рус­ской равнины, в самом сердце исторической России. По мере приближения к Москве просто зрительно вид­но, как концентрируется вокруг нее Россия, как словно бы «сбегаются» к ней деревни и города, как уплотняется население. Ну, и храмы, крепости, сопровождающие их легенды, сказки, исторические предания.

Не говоря уже о том, что столиц-то в русской исто­рии, строго говоря, не две. Все-таки их, столиц, было как минимум четыре, если не пять: кроме поздних Москвы и Петербурга, на звание столиц Древней Руси вполне могут претендовать и Киев, и Новгород, и Владимир [13] Буровский A.M. Отец городов русских. М., 2007. . Не говоря о том, что столицей самостоятельного княжества хотя бы недолго побыли почти все крупные, известные города Русской равнины (Кострома, Рязань, Чернигов, Смоленск, Псков, Тверь... перечисление мож­но продолжать) и великое множество ныне незначи­тельных, но когда-то очень крупных и известных (Галич, Серпухов, Ростов, Суздаль, Муром — этот список тоже можно продолжить).

Причем и Киев, и Владимир, и Новгород тоже стоят в центре земли русской, а не жмутся где-то на окраине национальной Ойкумены. Все они богаты исторически­ми памятниками, да такого возраста, какой трехсотлет­нему Петербургу и не снился. Каждый из этих городов поздно или рано, но собирал русские рати против внеш­него врага. Петербург же даже во время Отечественной войны 1812-го центром национального сопротивления не был. После Киева, Новгорода, Москвы, Владимира Петербург оказывается столицей и самой молодой, и са­мой недолгой, и городом с самыми слабыми традициями столичного, сплачивающего народ города.

Большой каменный город? Но из камня умели строить еще в киевско-новгородское время. А центральные части всех без исключения губернских городов и многих уезд­ных — каменные. Площадь каменной застройки Москвы, даже Одессы, Харькова, Нижнего Новгорода — сравнима с площадью каменного исторического центра Петербурга. Так что и в этом он совершенно не уникален.

«Воплощенная в камне история»? Но это в несрав­ненно большей степени относится к «первым трем сто­лицам» — да и вообще почти ко всем старым городам русской равнины, Прибалтики. Не только Ярославль или Калуга, но даже Старый Оскол, Серпухов или Бо­ровск гораздо в большей степени — города старые, хранящие память об исторических событиях.

Город, построенный с особой, исключительной жес­токостью? Город, возведение которого потребовало особых усилий и особых, потому запомнившихся челове­ческих потерь? На такое невежество только руками раз­ведешь. Можно подумать, Рим строился не на костях сотен тысяч, даже миллионов рабов. Можно подумать, Акрополь не был построен на совершенно страшные деньги: награбленные, скопленные войной, сколоченные работорговлей! Да при одном строительстве Версаля по­гибло больше, чем в Петербурге, — и это вовсе не страш­ная тайна истории, а факты, хорошо документирован­ные, давно известные всем (кто хочет знать, конечно).

Огромные и роскошные памятники? Но после Мос­ковского, Псковского, Новгородского кремлей двор­цы Петербурга вовсе не производят впечатления громад­ных. Петропавловская крепость сильно проигрывает в размерах Азовской и Нарвской крепостям. Есть, конеч­но, в нем такие громадные сооружения, как Исаакиевский собор, Зимний дворец и такие высокие, как Адми­ралтейство. Но возведены они с таким совершенством пропорций, так гармонично и красиво, что громадные размеры памятников скрадываются, становятся менее вызывающими и проигрывают хмурой громаде Нарвской крепости или Псковского кремля (да объективно все-та­ки Нарвская крепость побольше размерами).

Кремли и крепости построены более ординарно, они больше похожи друг на друга, петербургская за­стройка «интереснее», отдельные ее элементы гораздо более самобытны — но это касается уже особенностей города, о которых шла речь с самого начала. А городом громадных памятников Петербург не является — что поделать! Памятники производят впечатление, запоми­наются и заставляют изменять поведение вовсе не по­тому, что они очень велики.

Концентрация произведений искусства? Да, это уже «теплее». Но не будь эти памятники вписаны в еди­ный архитектурный и культурный ансамбль, еще неиз­вестно, какое впечатление они производили бы. Ска­жем, как выглядели бы коллекции Русского музея, вы­ставленные в Липецке или в Орле, и не в Михайловском замке, а в стандартной бетонной коробке?

Река и море? Нева и впрямь велика, красива. Москва-река или Десна — карлицы в сравнении с Невой. Но Волга больше, величавее. И историчнее. С Волгой связа­ны многие события Русской истории, по ней долгое вре­мя проходила восточная граница Руси, в XVI веке — гра­ница Европы... Ничего подобного у Невы нет, в культур­но-историческом плане эта река малоинтересна.