Нина Молева - Тайны Федора Рокотова

И. И. Шувалов — человек «случая», или, как говорили в то время, один из «случайных людей». Сколько их в XVIII веке, поднятых из глубин безвестности, неграмотности, подчас прямой нищеты на вершины власти, богатства, влияния на государственные и международные дела! Достигнутое положение неизбежно порождало вереницы услужливых биографов, старательных и почти добросовестных в своем желании найти убедительное оправдание императорскому капризу, минутному увлечению, извращенному вкусу, прихоти или слабости. И в биографиях неожиданно выступали деятели эпохи — «проницательные», «мыслящие», «одаренные», якобы жившие нуждами государства. «Случай» приглянувшегося стареющей императрице смазливого кадета превращался в мудрое прозрение великой государыни, благодетельствующей во всем народу и государству, — иначе зачем было содержать официальных историков? И только не знающее разночтений меткое выражение «случайные люди» нельзя было истребить в народном обиходе — как клеймо и как разгадку подлинного смысла происходившего.

Иван Иванович Шувалов был одним из «случайных», хотя в чем-то и перерос их положение благодаря своим способностям и интересам. Энциклопедические справочники неохотно говорят о карьере фаворита, предпочитая перечисление заслуг в организации Московского университета, Академии художеств, покровительстве М. В. Ломоносову. Надгробная надпись умалчивает и об этом: просто «действительный тайный советник, оберкамергер и разных Российских орденов кавалер» — краткость, равняющая былого некоронованного правителя империи с десятками преуспевавших чиновников тех же лет.

Такой эпитафией отмечен конец его затянувшейся жизни — И. И. Шувалов умер в 1797 году. Удивительнее иное — полное отсутствие сведений о рождении, детстве, происхождении, даже именах родителей. Версии, только версии, одинаково неуверенные и зыбкие. Сын небогатых дворян — «случайный» человек не может не быть дворянином! — настолько небогатых, что никому не удалось восстановить их имен, принадлежавших им деревень или земель. Зато известен точный год рождения, место рождения — Москва и факт блестящего образования, требовавшего по тем временам совершенно исключительных обстоятельств и средств.

Подхваченный позднейшими историками слух утверждал, будто занимался И. И. Шувалов у общего с А. В. Суворовым учителя. Однако подобное предположение только усложняет загадку. Замечательный полководец всю жизнь сетовал на отца, пожалевшего средств на образование сына. Своими обширнейшими знаниями он был обязан самому себе. Суворов владел несколькими языками, но испытывал в них затруднения, характерные для самоучек. Шувалов не испытывает подобных затруднений. Его знание иностранных языков свидетельствует о добротной школе. Его французские письма — подлинные образцы самого изысканного «бельлетр» со своим стилем, манерой, определенным языковым щегольством. Они остаются такими даже в переводе: «В течение прежнего царствования видел я, что дела идут в ущерб общественному благу. Я не молчал. Слова мои были передаваемы. Со мною стали обращаться холоднее, и я изменил мое поведение. Напоследок я стал удаляться не только от двора, но и от его особы (Петра III. — Н. М.). Я возымел твердое намерение уехать из России. Случай представлялся к тому. По словам покойного императора, прусский король писал ему, чтобы все лица, которым он не вполне доверяет, не должны быть оставляемы близ его особы. Получив это письмо, он тотчас приказал Мельгунову сказать мне, что я должен последовать за ним без особенной должности. Вот история моей поездки, которую многие лица истолковывали бы иначе — обыкновенное горе, проистекающее от поверхностных суждений!»

Имели ли эти подробности значение для Федора Рокотова? Не могли не иметь. Иван Иванович Шувалов в жизни Рокотова — не просто заказчик, меценат, но один из первых оценивший меру необычного дарования живописца, помогший ему достичь официального признания.

В то время как для каждого дворянского недоросля было обязательным быть записанным в гражданскую или военную службу, Шувалов не состоял ни на какой. Его родителей в начале 40-х годов, «кажется», по осторожному выражению одного из биографов, нет в живых. Тем не менее подростком Шувалов может позволить себе поездку в Петербург, где и состоялся, по свидетельству М. М. Хераскова, его разговор с М. В. Ломоносовым о приветственной оде. Да и откуда бы безымянному и небогатому «сироте» разбираться в хитросплетениях придворной дипломатии. Удостоенный звания камер-пажа, Шувалов почему-то пренебрегает связанными с ним придворными обязанностями. Его имя не появится в фиксировавших все придворные мелочи камер-фурьерских журналах еще восемь лет. И снова глухое молчание биографов — где он живет, чем занимается, как пополняет свое образование. Тем более странно уважительное отношение к безвестному юноше самых влиятельных вельмож русского государства.

В 1745 году к И. И. Шувалову обращается с почтительнейшим письмом назначенный на должность полномочного министра при польском дворе М. П. Бестужев-Рюмин. Пятидесятивосьмилетний сановник просит убедить его брата, тогдашнего вице-канцлера А. П. Бестужева-Рюмина, не покушаться на материальные интересы их родной сестры: «Государь мой, истинный друг Иван Иванович. Хотя я по отъезде моем из отечества и не писал к вам, однакож истинное мое почтение и верная моя к вам дружба от того не переменились и никогда не переменились, и в той надежде, яко и сверх того ведаю, коль вы дружны к брату моему, прошу вас надежного моего друга брату моему яко собой представить, как ему есть бесчестно и неприлично с родною своею сестрою так бесчеловечно поступать, от чего показуется немилосердное сердце, и всякой будет думать, когда он такое гонение родной своей сестре чинит, что с таким, которой ему не принадлежит, учинит. Он есть ныне первым министром, весь свет на его поступки смотрит… До свидания, мой очень дорогой друг, любите меня всегда так же, как я вас люблю и уважаю, и будьте уверены, что я всю мою жизнь останусь преданным вам душой и сердцем ваш М. Бестужев-Рюмин».

Семейное дело одной из почтеннейших и влиятельнейших семей. Каким правом мог вмешиваться в него шестнадцатилетний мальчик, без чинов, звания, положения при дворе, где все бразды правления еще находились в руках венчанного, как полагали современники, мужа императрицы, А. Г. Разумовского.

Впрочем, родственники за Шуваловым, хотя и со значительными оговорками, числились. Тихая, нерешительная сестра Прасковья. «Кузены» Александр и Петр Ивановичи Шуваловы. Странным было совпадение их отчества с отчеством мецената. Получалось, что их отцы — два родных брата носили одно и то же имя Ивана. Но независимо от степени действительного родства, все они выступают первыми заказчиками Ф. Рокотова, предпочитают его, еще не приобретшего известности, другим портретистам. Может быть, даже следуют примеру не столько И. И. Шувалова, сколько самого деятельного члена своей семьи — графини Мавры. Впрочем, в истории их придворной карьеры все началось именно с нее, урожденной Мавры Шепелевой, которую дядюшка пристроил камерюнгферой к старшей дочери Петра I — Анне. Но после смерти отца Анну Петровну ждал не престол, хотя многие современники были убеждены, что исчезнувшее завещание Петра предполагало передать власть именно ей. Царевну спешно венчают с герцогом Голштинским, долгие годы дожидавшимся в Петербурге царственной невесты, и так же быстро выпроваживают в Киль — Екатерина I по подсказке А. Д. Меншикова не хотела иметь рядом с собой претендентки на власть.