И. Тихомирова - Школа творческого чтения

Так почему же чтение многих детей – это всего лишь простое физическое упражнение, не более? И почему «правило» для них стало «исключением»? Прежде чем ответить на этот вопрос зададимся другим, который поставил перед собой философ и психолог В. Розин в одной из своих статей: «Где мы находимся, когда читаем: перед текстом, внутри текста или за текстом?» Если мы находимся перед текстом, мы ищем в нем информацию, оперируем чужими словами и предложениями. Находясь внутри текста, мы включаемся всем существом в происходящее: сопереживаем, сожалеем, сорадуемся с его героями и авторами. Ребенок в этом случае говорит: «Я как будто жил среди ее героев», «Я как будто сам там был». Находясь за текстом, но под его влиянием, мы создаем новую реальность, в центре которой оказываемся мы сами. Читать можно в разных вариантах, но если мы говорим о радости этого процесса, его дают только два последних, обеспечивающие эмоциональную вовлеченность и подлинную свободу фантазии, т.е. – творчества. Именно таким и было состояние Чика.

Полезно с этих позиций обратиться к системе школьной подготовки «полноценного и вдумчивого читателя». Начнем с азов, с начальной школы. Учителей в это время заботит преимущественно техническая сторона чтения: умение складывать из букв слова, из слов предложения, формирование и опознавание ребенком визуального образа слова, скорость озвучивания текста. Чуть позже, к концу начальной школы, акцент делается на выработке умения извлекать из текста информацию, различать виды текста, пересказывать прочитанное. Многочисленными вопросами «что», «где», «когда», «как» мысль ребенка вращается на поверхности текста на уровне элементарных задач, не затрагивающих его личности. Здесь нет места переживаниям, нет свободы для воображения и творчества. Знание детьми фактов, почерпнутых из литературных произведений, создает иллюзию читательского успеха, а по существу уводит от подлинного чтения.

Что касается средней школы, то здесь процесс еще больше рационализирован. На передний план выходит осмысление текста, умение его анализировать: выявлять тему, основные идеи, подтверждать их фактами, устанавливать причинно-следственные связи, знать азы теории литературы. Как и в начальной школе, здесь игнорируется субъективная сторона чтения, момент сопереживания и творчества, не учитывается уникальность восприятия каждого ученика. Как говорит Фазиль Искандер в том же рассказе о Чике: «Школа предлагала ему во время урока как бы заснуть от жизни». Заснуть на уроке литературы от жизни, можно только заснув от самой литературы, ибо она – литература – и есть жизнь в высшем ее проявлении. Какая бы разнообразная работа с текстом ни была, она не осчастливит читателя, если не касается его лично. Вспоминается одна запись в дневнике Корнея Чуковского по поводу чтения им стихотворений А.Фета. Он писал: «Я испытывал такое блаженство, что казалось, сердце не выдержит, и не мог представить себе, что есть где-то люди, для которых это мертво и ненужно…что эта лирика есть счастье, которое может доверху наполнить всего человека, этого почти никто не знает…» К сожалению, наша школа этого счастья не знает, поэтому не знают его и ученики.

Мы не случайно коснулись школьного изучения литературы, ибо есть опасность и для центров художественного развития детей, родителей, воспитателей идти тем же путем. Не мы ли, руководя чтением детей, занимаясь литературным воспитанием, на наших многочисленных викторинах, списанных с «Поля чудес» и других подобных шоу, держим читателя на поверхности текста, не стимулируя проникновения ни в глубину текста, ни в его внутренний мир. Все, чем сильна литература (в первую очередь трогать сердца людей), остается в этом случае за бортом внимания ребенка, не касается его личности, не взывает к ответному творчеству.

В сегодняшней ситуации кризиса детского чтения перед всеми, кто стоит у руля руководства литературно-художественным развитием, остро стоит задача поддержать ценность чтения, вызвать положительное отношение к нему. Поддержать - значит защищать, не дать погибнуть, служить опорой, заражать интересом. Иными словами, вооружать его опытом творческого чтения: возбуждать и усиливать читательское «эхо» в виде суждений, догадок, откровений, впечатлений, откликов.

По роду деятельности, мне часто приходится бывать в детской библиотеке. Наблюдая за ее посетителями, за их спросом, поведением, я замечаю, что они делятся на две группы. Одну я называю для себя «приговоренные к чтению», другую – «окрыленные чтением». Первые торопливы, им срочно нужна та или иная книга. Другие – более замедленные в поведении, они выбирают, делятся своими впечатлениями с библиотекарем, несут свои рисунки и отзывы о прочитанном. К сожалению, встретившись территориально, эти две группы расходятся в разные стороны. А жаль. Читательские открытия «окрыленных» остаются вещью в себе. Упускается заражающий эффект их радости для «приговоренных». Когда один талант талантливо прочитывает созданное другим талантом – это увлекает и заманивает.

Фазиль Искандер в книге «Литературное гнездо. Проза. Поэзия. Публицистика» (М.: Фортуна, 1999), где он немало говорит о чтении, дал такое определение таланта писателя: «Это количество контактных точек соприкосновения с читателем на единицу литературной площади». То же, но с обратной связью, можно сказать и о таланте читателя. Обеспечить наибольшее количество точек соприкосновения личности с «единицей литературной площади» - это и значит пробудить его интерес к чтению, ведь каждая точка способна вспыхнуть в сознании читающего искрой радости, счастья и самосозидания.

Видеть невидимое

Создание творческой личности,

устремленной в будущее,

подготавливается творческим

воображением, воплощающимся

в настоящем.

Л. Выготский

Помните в сказке: «Покатилось яблочко по блюдечку, да по волшебному, наливное по серебряному, а на блюдечке все города видны, все леса видны, и полки на полях, и корабли на морях, и гор высота, и небес красота…». Всякий раз, когда я читаю эти строки, мне приходит в голову мысль, что они в иносказательной форме выражают сущность процесса чтения. Читая, человек смотрит на «блюдечко» текста, его глазное яблоко движется от строчки к строчке и … совершается сказочное: строчки исчезают и на их месте появляется, как сейчас бы сказали, виртуальная реальность, видимая ему одному.

Если в сказке новую реальность создают волшебные силы, то в жизни, наряду с компьютером, ее осуществляет читатель, погруженный в книгу. Стоит, например, прочесть: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека», как в мгновение ока, превосходящее во много раз скорость вхождения в Интернет, пред мысленным взором человека появляется живая, наполненная цветом и звуками картина – единственная и неповторимая ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Содержание ее подсказывается автором напечатанных строк и воображением читателя. В отличие от компьютерной реальности, которой могут пользоваться все, читательская, за редким исключением, остается достоянием читателя. Будучи скрытой для других и невостребованной, она гаснет, оставляя лишь след в памяти в виде ярких или смутных впечатлений. Исключение составляют те редкие случаи, когда творчески одаренные люди претворяют эту невидимую для постороннего взгляда реальность в видимую, создавая на ее основе иллюстрации к книге, музыкальные произведения, киноверсии, театральные действия и др. Дети, воодушевленные увиденными в своем внутреннем мире образами, воссоздают их порой спонтанно в рисунках, игре, театральной импровизации.