Сергей Хоружий - Открытый научный семинар:Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011

Базовый концепт здесь — «обратные связи» — был давно известен под таким названием. Эти «обратные связи» концептуализировались самым разным образом. Одним из новых перспективных способов их концептуализации является концепт аутопоейзиса. В том контексте, в той эпистемологической ситуации, которую собирается рассматривать докладчик, концепт аутопоейзиса очень даже применим. Проблематику, которая будет обсуждаться, можно обозначить так: аутопоейзис отношений между людьми и «ожившими вещами». Это очень ёмкая и весомая формула — в ней заключен смысл, весьма важный для антропологии. Она указывает на то, что взаимодействия развертываются самопрограммирующимся, самоорганизующимся образом. Этот смысл входит в концепт аутопоейзиса. На начальных стадиях развития проблематики отношений «человек-техника» обратные связи мыслились в традиционных простых социологизированных отношениях господства: человек создал технику, а потом оказался ее рабом. Эти отношения в концепте аутопоэзиса — качественно иной этап понимания взаимодействий и связей. Конечно, дискурс власти, господства и подчинения здесь тоже возникает, но им дело уже не исчерпывается. В системе этих взаимосвязей существует некая их завязанность и переплетенность, а потому дискурс самоорганизации, аутопоейзиса здесь оказывается более эффективным.

Для нас это существенно еще в одном аспекте. Взаимодействия, в которые вовлекается человек, и антропологические эффекты этих процессов носят явно синтетический характер. То, что происходит с человеком в аутопоейтическом процессе, служит основанием уже самых разных дискурсов, и о прежней дисциплинарной сетке мы тут говорить не можем. Очевидно, что речь идет об основаниях междисциплинарности. Больше того, тут налицо и эффекты трансдисциплинарности. Таким образом, феномен аутопоейзиса явно подводит нас к проблематике формирования новой эпистемы для всего сообщества гуманитарных дискурсов. Синергийная антропология также выходит к этой проблематике, но со своей стороны — антропологической. Антропология становится общим эпистемологическим знаменателем всех гуманитарных дискурсов, начинает выступать как наука «наук о человеке». Мне представляется, что в таком аутопоейтическом понимании взаимодействия человека с «ожившими вещами», именно антропология может нести эпистемостроительную функцию. Для нашего семинара в перспективе важен этот аспект выхода к новой эпистеме.

Далее передаю слово докладчику. Прошу Вас, Евгений Николаевич.

Ивахненко Е.Н.:Прежде всего, спасибо, что нашли время и пришли на семинар. В одном названии моего доклада много терминов, которые нужно специально объяснять. Я построю свое выступление таким образом. У меня есть презентация, но она только расставляет определенные метки. Есть какие-то записи, есть текст вступительного доклада, разосланный перед семинаром, но он является только частью концептуальной цепи, которую я хотел предложить. По ходу доклада я буду иногда обращаться к разосланному тексту и что-то читать, потому что я лучше не скажу, чем когда-то записал. А в некоторых случаях потребуется что-то более подробно растолковать.

Итак, доклад положен в методологическое русло поворота к материальному. Термины «объект-центричная социология» и «постсоциальные исследования» здесь очень важны. По ходу изложения названным понятиям и другим терминам, таким как «общество знания», «аутопоейзис», «эпистемические вещи» или «эпистемические объекты», я также постараюсь дать вразумительное толкование. Точных определений этим понятиям вряд ли можно дать. Предлагаемый анализ, с одной стороны, примыкает к современным постсоциальным исследованиям, и здесь я изложу две школы — парижскую и ланкастерскую. С другой стороны, в него включается тема «аутопоейзиса», которая тоже имеет своих гуру, своих авторов. Но сопоставление одной темы с другой я уже рассматриваю как свою авторскую находку. Вчера я слушал лекцию Симона Эльевича Шноля, где он рассказывал о том, что и к чему приложили Крик и Уотсон, чтобы получить Нобелевскую премию. Мой случай, конечно, не тот, но часто бывает так, что при совмещении определенных тем, мы получаем результат. И я надеюсь его получить.

Речь пойдет об особых объектах — и тут я солидарен с тем, как это осмыслил Сергей Сергеевич [Хоружий]. Но я хотел бы принципиально уйти от языка, которым передавалась основная идея доклада, и перейти на язык объект-центричности, он позволит нам избавиться от прежних мыслительных схем. Термин «обратная связь» — часть старой мыслительной схемы времен первой кибернетики. От этого термина я хочу уйти. Я буду говорить об особых объектах, которые проявляют: (1) способность к собственному росту, (2) потребляют социальное, и (3) не прогнозируемо, спонтанно порождают новые его формы. По сути, мы имеем дело с непрогнозируемым ростом рисков, порожденных расширением влияния на человека подобных объектов и усилением продуцируемых ими десоциализирующих сил.

Доклад будет состоять из двух основных частей. Первая посвящена новой концептуализации вещи, а вторая часть — аутопоейэзису эпистемической вещи. Понятно, что логика изложения кое-где будет прерываться, но я попытаюсь скрепить ее тремя тезисами.

Часть I. Концептуализация вещи

Первый тезис выдвигается из пространства современной теоретической социологии. Он звучит так: В условиях индивидуализации общества, его усложнения, разрывов его традиционно целостных идентичностей — «Я» (индивидуализация) и сообщество (“community”) «компенсируют разрывы», обретая идентичность за счет образования нового объект-центричного окружения, которое можно рассматривать как определенные культуры. «Культуры» — почти в биологическом смысле, когда мы говорим, что «культуры высаживают», — то есть вот в таком значении.

Итак, новая концептуализация вещи. То, что можно назвать поворотом к материальному, в современной социологии часто называют «новой концептуализацией», где вещь больше не поглощается действиями людей, но скрепляет и направляет их. Вещь возвращается в социологическую теорию в образе техники, коммуникативных технологий, и вокруг вещей создаются определенные культуры знания. Это понятие связывается с понятием «объектуализации»; оно означает, что вещи могут сменять людей в роли посредников и партнеров по взаимодействию. Пояснения я сейчас давать не буду, дальше возвращусь к этой мысли.

Сам термин «постсоциальный» или «постсоциальное исследование» служит обозначением для расширения спектра культурных форм, выходящих за пределы традиционных определений социального порядка и социальности. Я бы хотел обратить внимание на то, что термин «социальность» употребляется почти реактивно. Это весьма невнятное понятие, скрывающее в себе концептуальные схемы, которых может быть очень много. Но в первом приближении социальность обычно определяется через групповое образование, через социальную связь, взаимодействие и некую рефлексивность их отношений. Примерно так, как Дюркгейм завещал: социальное объяснять через социальное, — то есть через групповые, коллективные, традиционные связи и отношения. Индивидуализация («Я») поддерживается коллективностью и традицией.