Илья Голенищев-Кутузов - Благодарю, за всё благодарю: Собрание стихотворений

В темной лавке, где так звонки плиты,
Где тревожный мускус и сандал,
Сто туманов важному шииту,
Верно, он за этот веер дал,

Чтоб среди сугробов и метелей
Колыхались пальмы и цветы,
За муслиновой дымкой пестрели
Солнцем упоенные сады.

Кто поймет наследье родовое?
Принимаю каждый малый дар.
В каждой капле зелье роковое,
В каждой искре буйствует пожар.

Может быть, душа и не слыхала
То, чего нельзя вовек забыть.
Веет, веет хладом опахало –
Иль не петь, не чувствовать, не быть.

Крик внезапный петухов
Нарушает мир окрестный.
Там, средь сонных облаков,
Медный шар несется в бездны.

Всё грозней глубокий гул,
Дольный ропот, горный гомон.
Кто-то молнией хлестнул
И швырнул с разбега громом.

И разнузданный тиран
Потрясает основанья,
Возмущает океан,
Громоздит на зданья зданья.

Расседаются дома,
Ударяют оземь крыши.
Расползлися закрома,
Сторожа бегут и мыши.

Нищий с алчною сумой
И банкир скоробогатый
Сочетают смертный вой,
Смертным ужасом объяты.

Очистительный обряд
Ты ли вновь свершаешь, Майя,
Подвенечный свой наряд
В буйной страсти раздирая?

Непобедимая Армада облаков
Плывет торжественно над Адрией ночною,
Над безнадежностью безлюдных островов,
Над этой жесткою и голою скалою.

Пусть легендарных звезд давно угасший свет,
Мерцая, серебрит гордыню смутных палуб, –
Я утерял давно надежды первых лет,
И сердцу скорбному не надо вещих жалоб.

К чему стремишься ты, строптивая душа?
Иль, снова возмутясь, верховной ищешь власти?
Зачем твой скрытный взор, волнуясь и спеша,
Стремится разгадать мелькающие снасти?

Они – видения томительного сна.
О, пристальней взгляни, их стройный очерк тает.
Лишь чуткой ощупью незрячая луна
По сонным берегам, бессонная, блуждает.

Стенанья сирого сирокко
Да хищный крик приморских птиц,
И тягость избранного рока,
И это море – без границ.

Мой остров скуден и затерян,
Но полон вещих голосов:
Пифийских дымчатых расселин,
Над безднами встающих снов.

Своею волею окован,
Безбрежность назвал я Судьбой.
Я сам, Цирцея, зачарован
Самим собой, самим собой.

Да, душны дни, а ночи тупы.
Лишь разум, кропотливый крот,
Ходы подземные ведет.
К чему? О, не дрожите, губы,
Умолкни, оскверненный рот!

В твоем молчаньи непритворном
Пророческий услышат зов.
Будь гробом и простым, и черным
Среди повапленных гробов.

Не говори о страшном, о родном,
Не возмущай мои тысячелетья,
Ещё болею повседневным сном,
Которого не в силах одолеть я.

Так средь азийских кочевых племен
Плененному наречием гортанным
Заложнику певучий снится сон
О языке родном и богоданном.

Как над морем летят облака,
Так над вечностью мчатся века.
И приходят, уходят, и снова спешат,
Роковой ускоряя возврат.

Только тот, кто не спит, кто вступил в договор
С неизбывными духами гор,
И глубоких морей, и бескрайних равнин, –
Будет в мире не раб – властелин.

И пред ним разомкнется отеческий круг
Зачарованных встреч и разлук.
И он будет беспечен и вечен, как свет,
Улыбаясь течению лет.

Шестикрылая мучит душа
Безнадежно двурукое тело.
Дальнозоркое сердце, спеша,
Покидает родные пределы.

Разум мерит вседневный обман;
Прорастает сознание глухо.
Только знаю – придет Иоанн,
Переставить светильники духа.

Страна, где древний стережет дракон
Запретные плоды, где длится сон
Любовников развоплощенных,

Окружена кольцом ревнивых вод,
Из памяти смущенной восстает;
И слышу лепет волн бессонных,

И вижу тени светлых колоннад,
Пылающий, торжественный закат,
Садов вечерних очертанья.

О, сколько раз я жил и умирал,
О, сколько раз, бессильный, забывал
Перстов легчайшее касанье.

Созданья странные, опять меня
Дыханьем опаляете огня,
Даете мне плоды златые.

Приемлю ваши страшные дары,
Приемлю сладость жертвенной игры
И ваши страсти родовые.

Торжественную, избранную скудость
Возлюбленных полей
Как позабыть? К чему иная мудрость?
Иных земель елей?

Меня тоска сжигает родовая,
И путь окольный – пуст.
О да не минет чаша роковая
Усталых уст.

О жизнь, бесцельный подарок!
Путей не найти назад.
Только безжалостных парок
Дрожащие прялки жужжат.

Иль в эти суровые нити,
В пряжу медлительных дней
Вплету огневые нити
Воли моей?

Дважды дано нам родиться!
Как мне дрему земли побороть?
К форме, что мыслит Господь,
Дух возмущенный стремится.

Когда в изнеможении лежит
Весь мир, и ты, и всё, что сердцу мило,
И поглощает мрак оледенелый
Пожарища, в тот предрассветный час

Смывают воды нового потопа
Твои дела.
И утром ты увидишь
Средь облаков, на небе бездыханном,
Архангела с пылающим мечом.
О, как печален взор неумолимый
Стоящего на страже у дверей
Земного Рая…

Вокруг земли я помню океан,
Где вечно волны катятся, рыдая,
И разве птица крикнет, пролетая,
О тишине обетованных стран.

Там средь валов в неумолимом танце
Проносятся обманчивой чредой
Зловещий Летучие Голландцы.

Лишь раз в сто лет за призрачной чертой,
Когда яснеют очи океана,
Видна страна, светла и осияна.

Там тишина, как девушка, вздыхая,
Рукою любящей корабль обнимет твой.
И вдруг поймешь – архангел огневой
Меч опустил пред древней дверью рая.