Шалва Амонашвили - Созидая человека

Потому нам и надо было спешить воспитать в тебе положительное, радостное, доверчивое отношение к школе, учению, стремление к трудностям познания и учения. Бабушка, мама, я — все мы вместе и каждый в отдельности внушали тебе важность положения школьника, давали тебе наставления, как учиться, помогали разбираться в тех случаях, когда ты затруднялся. Но все это была сухая, прямолинейная дидактика. Мы призывали тебя к тому, что было не под силу твоей воле. Да разве легко сесть за выполнение домашних заданий, когда из соседней комнаты доносится до тебя знакомое "Ну, заяц, погоди!" и заразительный смех сестренки. Ты то и дело вскакиваешь со своего рабочего места, но бабушка удерживает тебя: "Сиди, сиди, занимайся. Смотреть телевизор ты еще успеешь, а вот учиться будет поздно!" В конце концов ты начинаешь плакать: "Хочу посмотреть мультфильм!.." Тебе опять напоминают о твоих государственно важных делах, но эти внушения не доходят до тебя. "Вот и не буду учиться, не буду учиться!" Ты начинаешь уже бунтовать.

Сейчас тебе хочется смотреть телевизор. Но надо решать задачу. Этого требует твое будущее.

Именно сию минуту хочется поиграть с товарищем. Но надо выучить стихотворение. Это тоже очень важно для твоего будущего.

Именно сегодня хочется пойти в цирк. Но надо написать сочинение. Без него будет страдать будущее.

Именно сейчас хочется пойти в парк и развлекаться на новых аттракционах. Но надо выполнять грамматические упражнения. Это тоже ради будущего.

И в твоем представлении это малоосознанное светлое

будущее становится туманным. Ты восстаешь против него, ты протестуешь, ты не хочешь принести ему в жертву действительно светлое настоящее, которое манит тебя фейерверком удовольствий.

Так сталкиваются в твоих переживаниях настоящее и будущее. Ты выбираешь настоящее. Настоящее и будущее сталкиваются и у взрослых, только на совершенно другом уровне — в самых верхних слоях сознательности. И они отдают предпочтение будущему ради своего же благополучия.

И вот какая получается ситуация: заботу взрослых о твоем будущем, о котором ты не имеешь понятия, ты принимаешь как покушение на свое настоящее, которое так тебе дорого и ясно. Говоря более обобщенно — добро, творимое людьми для тебя, ты 'принимаешь как зло против тебя.

Вот какая досадная ситуация, может быть, даже трагедия воспитания!

Как можно выйти из этого положения? Может быть, дать детям волю? Пусть делают, что хотят и как хотят. Пусть бегают и прыгают до усталости, пусть смотрят телевизор, пока не начнут слипаться глаза, пусть, наконец, займутся учением, когда вздумается. И все это мы можем подкрепить такими патетическими возгласами, что перед ними не многие смогут устоять: "Какое мы имеем право отнимать у детей детство! Ведь оно дается раз в жизни и длится всего несколько лет! Им нужна свобода!"

Но это ни больше ни меньше как преступление перед детьми; мы будем губить их, оставляя в плену собственных импульсов и не направляя процесс развития способностей. Я не желаю дальше разбирать такой вариант, с позволения сказать, воспитания, приводящего к абсурду.

Может быть, тогда выберем другую крайность: заставлять, принуждать детей подчиняться воле своих воспитателей, воле взрослых? Мы ведь будем так поступать, побуждаемые нашими добрыми намерениями. Мы накопили огромный жизненный опыт, овладели науками и потому прекрасно понимаем, какими качествами и знаниями они должны быть вооружены. В нашем воображении созданы модели того, какими совершенными мы бы хотели видеть каждого из них. Да разве есть у нас столько времени цацкаться с ними, упрашивать и умолять, чтобы они делали то, что так необходимо для будущей жизни их самих же!

Такая точка зрения тоже имеет свои опоры в многовековой практике миллионов воспитателей. И здесь мы могли бы патетически воскликнуть: "Люди добрые! Да не видите ли вы, что дети ни на йоту не могут осмыслить собственное будущее! Не станем же мы поддаваться их капризам! Беритесь за них построже и не давайте воли вашим эмоциям. За вашу сегодняшнюю строгость и тумаки они горячо вас отблагодарят в будущем!"

Такая стратегия воспитания тоже не вызывает во мне особой симпатии. Я не могу принять ни хаотическое, было бы вернее сказать, безответственное воспитание, ни императивное, тем более диктаторское.

Я выбираю другую позицию. Она не золотая середина между предыдущими, а совсем другая — гуманистическая. И основывается она на мудрой классической формуле: "Ребенок не только готовится к жизни, но он уже живет". Он живет настоящим, доставляющим ему радости и удовольствия. И только через эти радости и удовольствия он может увидеть смутные контуры будущего. Будущее является смутным для него потому, что оно окутано парами кипящего настоящего. Порой нам удается частично рассеять глубокие слои этого пара с помощью совершенной педагогической техники, и тогда надо спешить, чтобы ребенок умом своим успел заглянуть сквозь них в свое возможное будущее, увидеть себя таким, каким он может стать, будучи благоразумным и восприимчивым к советам взрослых и проявляя устойчивость к удовольствиям, манящим его в настоящем. Но такая педагогика ненадежна, она может добровольно направить ребенка на "путь истины" только на очень короткое время.

Нет, лучше не так. Самую лучшую, радостную, жизнеутверждающую педагогику, как мне это представляется, мы получили бы, если бы нам удалось поселить будущее в настоящем, в настоящую жизнь ребенка впустить струю его будущей жизни, сделать так, чтобы цель нашего воспитания, скрытая за тридевятью земель, поселилась бы на цветущем поле жизни ребенка. Что у нас тогда получится? Получится то, что настоящая жизнь детей будет насыщена сутью их будущей жизни. Получится то, что мы будем воспитывать детей с позиций самих же детей. А самое главное — мы будем располагать их к воспитанию. Истинная гуманистическая педагогика — это та педагогика, которая способна добровольно расположить ребенка к воспитанию, способна возбудить в нем стремление, бессознательное и сознательное, воспитываться, быть воспитуемым.

Взрослые часто сочиняют за детей тексты их выступлений перед публикой, а затем дети зачитывают их с высоких трибун. Зачитывают бойко, мы радуемся глубоким мыслям, горячо аплодируем. Но стоит нам только освободиться от первых эмоций, как нас охватывает недовольство тем, что из уст детей лились мысли взрослых. Дети выпустили на нас струю нашейже мудрости. Мы возмущаемся: "Пусть дети сами говорят за себя! Пусть говорят, что думают! Пусть воспримут они наши мысли сердцем и умом своим, а не кончиком языка!"

Пусть! Давно пора.

Но я все-таки решил сочинить короткое выступление представителя детского парламента, обращенное к взрослым. Хотя оно сочинено мною вместо детей, думаю, его сочинил бы любой ребенок, дай ему счастливый случай хоть на секунду осмыслить заботы воспитателей с позиций самих же воспитателей, взглянуть на свое будущее глазами своих воспитателей.