Шалва Амонашвили - Рука водящая

«И я так начинала свою педагогическую жизнь».

— Я убедил детей, что в сердце каждого из них хранится сияющая жемчужина, которая несёт им Путь… Научил их извлекать свою жемчужину из сердца, любоваться её красотой и возвращать её обратно… Сделал это, чтобы они никогда не забывали о ней…

«Вера в свою жемчужину есть всемогущая сила», — шепчет учительница с картины.

А члены комиссии переглядываются: о чём он говорит, о какой жемчужине?!

— Внушал каждому ребёнку, что он всё может, и призывал детей быть как умные взрослые…

Образ с картины посылает ему улыбку одобрения.

Но один из членов комиссии недоумевает:

— Это как?!

— Помогал каждому превзойти самого себя…

Кто-то тут же прокомментировал:

— Значит, перегружал детей заданиями…

Директор призывает к порядку.

Алексей Александрович смотрит на картину: любимая учительница держит в руках тетрадь и пишет.

— Что вы делаете? Вы записываете мои слова?

— Мы ничего не записываем…

— Почему он не смотрит на нас…

Директор опять восстанавливает порядок.

«Я учусь у тебя», — слышит Алексей Александрович любимый голос.

— Вы учитесь у меня?! — удивляется он.

— Откуда вы взяли, что мы учимся у вас? — возмущается завуч.

«Я была твоим учителем, а теперь ты есть мой учитель. Продолжай».

— Из жизни детей изгнал я слова отрицания. Учил их быть утверждающими…

— Не понял!.. — говорит кто-то.

«Ой, как хорошо», — и он награждается улыбкой, которая слетает с картины и одухотворяет его.

— Учил детей мыслить, строить свои города, летать высоко…

«Прекрасно, прекрасно… Ты пошёл дальше, я рада за тебя».

— Как дети могут строить города?!

— А как они могут летать?!

— Вопросы потом! — строго предупреждает директор.

— Оберегал детей от всего ложного и порочного…

«Великолепно!»

— Что он имеет в виду?

— Развивал в каждом дар терпения… Показывал преобразующую силу красоты, мощь устремления…

«Великолепно, великолепно!»

— Воспитывал суровость долга, чувства служения, и дарил каждому нежную любовь…

«Восхищаюсь тобой!»

— Как это понять — суровость долга?

— Что это за нежная любовь?

— Вопросы после…

— Всё это пропитывал я духовностью…

«Это самое главное!»

— То есть, вы занимались поповщиной?

— Воспитывая — воспитывался сам, уча — учился сам, образовывая — образовывался сам… Вот и всё…

Любимая учительница восхищается.

Завуч возмущена.

— А конкретно? Что вы делали в классе с детьми конкретно?

Алексей Александрович отвечает не завучу, а картине, и улыбается ей:

— Не помню.

— Как это — не помню?! — злится завуч. — Как конкретно учили чтению, письму, счёту ваших учеников, не помните?!

Алексей Александрович не спускает глаз с картины.

— Когда я в классе перед детьми, — говорит он спокойно, — забываю обо всём остальном и живу только ими…

— И вы не помните эту жизнь?! — спрашивает завуч.

— Она прекрасна! — произносит Алексей Александрович.

Ему аплодировали трое — директор, учитель литературы и лилия с картины…

А во дворе школы его встречали аплодисментами дети и их родители. Они уже знали: хотя комиссия была против перевода детей с первого в третий класс, директор взял на себя ответственность и своим приказом подтвердил факт новаторского творчества…

Они с мальчиком шли из школы пешком.

Алексей Александрович предупредил:

— Устанешь, это далеко, лучше поедем на автобусе!

Но мальчик заверил, что не устанет.

По дороге зашли в парк с аттракционами, мальчик поиграл немножко, а потом, увидев кафе, попросил угостить его мороженым.

Они нашли столик на двоих в тихом углу.

Мороженое принесли быстро.

Некоторое время мальчик лакомился и смотрел через стекло на улицу. Он о чём-то думал. На лице его отразилась чуть заметная грусть.

— Хочешь, скажу, что будет с тобой в ближайшие годы? — тихо произнес мальчик.

— Ты — ясновидящий? — спросил Алексей Александрович.

— Ты же знаешь, что я никакой не ясновидящий. Скажу то, что придёт на ум.

— Говори, это мне интересно.

— Так слушай. Вокруг тебя будут и хвала, и клевета; тебе будут и помогать, и мешать, и возвышать, и унижать, будут критиковать, высмеивать. Ты иногда будешь на грани срыва. Тебе надо будет выдержать всё это. Пройдёт лет десять, всё уладится, и твой талант расцветёт.

Мальчик умолк.

— Это всё? — спросил Алексей Александрович.

— А что ещё? Остальное сам увидишь.

После краткой паузы мальчик опять заговорил:

— Хочешь, дам совет?

— Твои советы мне всегда помогали. Хочу, конечно!

— В тебе талант, но никогда не думай о том, что ты талантливый, скорее, забудь об этом.

— Принимаю, — сказал Алексей Александрович.

— Но зато никогда не забывай мудрость, о которой ты знаешь из книг, что сам редактировал: «Каждый для тебя учитель».

— Тоже принимаю.

Мальчик долго молчал и как будто прислушивался к чему-то. Потом опять взглянул на него и улыбнулся.

— Ты мне всё сказал? — спросил Алексей Александрович.

— Нет, не всё, скажу ещё, — и мальчик опять задумался.

Алексей Александрович подождал, пока он не заговорил сам.

— Вот что, — произнёс наконец мальчик, — к тебе будут ходить ученики, десятки, сотни, может быть, и тысячи. Среди этих учеников будет один, ради которого тебе дана сияющая жемчужина.

Но кто он, ты не будешь знать. Может быть, он уже среди этих детей, которых ты перевёл с первого в третий. Может быть, он придёт к тебе спустя десять, двадцать, тридцать лет. Ты должен отдать ему весь свет своей жемчужины.

— Как я это сделаю, если не буду знать, кто он?

— В том-то и дело. Отдавай весь свет жемчужины каждому из тысяч детей, чтобы не упустить этого одного. Принимай каждого как этого одного. Иначе твоя земная жизнь не будет оправдана.

Мальчик дал Алексею Александровичу осмыслить сказанное и добавил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что такое служение и суровость долга?

Алексей Александрович кивнул головой.

Такую озабоченность он переживал впервые в жизни.

Мальчик следил за происходящим на улице.

За время, что они сидели в кафе, пошёл и перестал майский дождь.

За стеклянной оградой мальчик увидел, как папа, сутулясь, держал за руку двухлетнего ребёнка и помогал ему делать шаги, избегая луж на асфальте.

— Смотри, как забавно, — сказал мальчик и засмеялся.

— Да, забавно смотреть на них…

— Если папа отпустит руку…

— …он угодит в лужу, потому и держит крепко.

— Можешь сказать, какая важная проблема решается именно сейчас в его жизни?

— Ещё бы, спустя год бегать будет без помощи взрослых…