Пьер Шоню - Цивилизация классической Европы

Но далеко не все позитивно в великом повороте 1620–1640 годов. Почти повсеместно прирост населения, обусловивший победный оптимизм XVI века, прекратился. И в плане технического прогресса конец XVI — начало XVII века отмечены длительной задержкой роста между ускоренным ритмом 1450–1550 годов и великой технической революцией XVIII века.

Конец классической эпохи едва ли менее очевиден. Классическая эпоха переходит в незавершенный длительный период общих количественных изменений. Революция покидает область духа, чтобы переключиться на порядок вещей. Изменения численности населения. Изменения экономики.

Между 1740 и 1763 годами особенно резко меняется английская экономика. Быть может, это еще не take off, [1] Подъем, отрыв (англ.). — Примеч. ред. как выражаются экономисты, но осуществление в ускоренном ритме того, что У. Ростоу предложил называть предварительными условиями прорыва.

Умножение средств и идей. Вот «Энциклопедия» — корпус критических идей, направленный против христианской традиции и размноженный посредством великого издательского предприятия. При желании переход с уровня десятков тысяч на уровень сотен тысяч. Охвачена основная часть городского общества. Отсюда новый критический мир достигает в 1770–1780 годах верхушки крестьянской иерархии, одновременно намечается, если не явно, то по крайней мере в сердцах, процесс «дехристианизации» городских масс. Эта французская реалия не была в той же степени реалией европейской.

После кризиса европейского сознания 1680–1690 годов юг отстает, зато выдвигается север. Разумеется, север развивается быстрее, но в своих сомнениях он заходит не столь далеко. Изворотливость, переменчивость, разобщенность являются одновременно и силой и слабостью реформаторских церквей.

Таким образом, 1770 год парадоксальным образом одновременно и отправной пункт массового рационализма, и духовное возвращение элиты к истокам, религиозный кризис на юге и подъем на севере.

К середине XVIII века, действительно, поворот завершился. Классической Европы больше не существовало.

Однако продолжала существовать много более древняя Европа, та, что гораздо старше XVII века, та, что была вытеснена из своих последних деревень лишь к концу XIX века, не говоря уж о присредиземноморских горах, в которых еще около 1930 года Христос остановился в Эболи, где в 1932 году «Земля без хлеба» Бунюэля обнаружила общество эпохи варварских завоеваний.

Хронологические рамки, которые мы искали в точках естественного слияния потоков европейской истории, помогают определить понятие классической Европы. Это одновременно и равновесие и компромисс.

Классическая Европа опиралась на людскую массу, которая по сравнению с XIII веком христианского мира не увеличилась даже вдвое. Ее совокупное достояние существенно не превосходило совокупного достояния XIII века. Среднегодовой доход европейцев в конце XVII века был едва ли вдвое выше среднего дохода населения христианского мира в XIII веке. Численность населения, общая сумма богатств и ресурсов, временные масштабы сухопутных и морских дорог, технология производства, способы обмена, пищевой баланс — одним словом, вся материальная цивилизация XVII века, несмотря на некоторое, с течением времени, впечатляющее количество микроизменений, выступающих как микроадаптации и микроулучшения, — вся материальная цивилизация классической Европы порождена великой революцией XII века. Эта цивилизация жестко соединена с веками предшествующими, но не с веком последующим. Классическую Европу следует искать отнюдь не в материальных рамках.

Тем более не в глубинных структурах, тесно связанных с условиями производства и обмена. Восемьдесят пять процентов населения классической Европы продолжали жить в рамках сельской общины и сеньории, неизменных в своих основных чертах. Извечная устойчивость связей человека с человеком. Шевеление в верхах при остающейся непоколебимой основе. Социальная приспособляемость, в сущности весьма относительная, — явление верхушечное. Таким образом, классическая Европа есть в основах своих весьма древняя Европа. Поскольку импульс исходит сверху, поскольку правит дух, поскольку организованная творческая мысль — философская, религиозная, научная — и спонтанная творческая мысль, столь близкая к первобытной, придают в конце концов форму материи, то революция XVII века, результативная по причине своей замкнутости в определенных рамках, обязательно должна была после,1750 года выйти на уровень массовый и вещественный.

Классическая Европа по сути своей замкнута и революционна, поскольку она консервативна. Тотальная неизменность инфраструктур, устойчивость экономических и социальных рамок есть необходимое, но не достаточное условие изменений в идейной сфере. Внешне ничто не выходит за рамки порядка, правил и ограничений. Классическая Европа умножает параметры, чтобы лучше приводить в движение переменные: все в порядке, аристотелева вселенная рушится. Несколько десятков человек несут за это ответственность, несколько сотен — хорошо сознают последствия. Восемнадцатый век в значительной степени есть медленно диффундирующее осознание перелома. Эти соображения объясняют историографическую двусмысленность, которой отмечен подход к классической Европе, — согласно принятой точке зрения, революционной, неизменной. Историки философии, науки, литературы, историки-географы сельской реальности, историки историзирующие — пленники мистифицирующих рамок Старого порядка — предлагают противоречивые версии XVII века. Эти версии взывают к преодолению, побуждают к действию, требуют плана. Фернан Бродель первым предложил проблему этажей истории, истории, которая упорядочивает свое содержание сообразно с мерой длительности.

Событийная история слишком быстротечна, чтобы быть значительной, но она пишется человеческими жизнями. Годы, месяцы, мгновения — как отдельная человеческая жизнь.

Эта драматическая история выступает, прежде всего, как история государства и история государств. Она проявляется первой, поскольку лучше известна. Долгое время ее будут путать с историей вообще. Она дает свои опорные точки, свои привычные рамки. Она помогает фиксировать основное относительно второстепенного. Она предлагает традиционные рамки цивилизации, цивилизации классической Европы, которая была цивилизацией государства. Именно в XVII веке конституируется современное государство. Это великое предприятие, фактор несравненного порядка. Виет и Ферма были государственными служащими, Декарт служил по военной части. Государство обеспечивало досуг конструкторам современного мира.