Лени Рифеншталь - Мемуары

На тот момент оба француза всячески выказывали заинтересованность в моем фильме «Долина»: Колен-Реваль как представитель немецко-французского Международного кинообъединения в Ремагене, исполнительным директором которого он представился, а Демаре выступал в роли покупателя прав на показ в Канаде.

Месье Колен-Реваль увещевал: теперь в Париже окончательно все урегулировано и в кратчайшее время материал может быть доставлен в Ремаген. Оба господина предъявили мне все документы, заверенные подписями и печатями. Меня порядком ошеломил такой поворот событий: с одной стороны, во мне снова проснулась надежда, а с другой — я все же не отважилась подписывать бумаги в отсутствие юриста. Кроме того, одно условие в тексте предложенного договора насторожило меня: я должна была прекратить процесс, который вел профессор Дальзас в Верховном суде Франции по освобождению моего имущества из-под ареста. Рисковать этим не представлялось возможным. Как вскоре подтвердилось, мои сомнения оказались небезосновательными. Из Парижа господин Майнц сообщил, что французское правительство лишило Колен-Реваля всех полномочий, а также предостерег меня от заключения с этим экс-чиновником каких-либо договоров. Я была полностью обескуражена. Что произошло в Париже в борьбе за этот фильм среди разных заинтересованных лиц — теперь не разгадать. И корреспонденция, которую вел мой представитель с «Сентр Насьональ де ла Синематек Франсез» и с другими французскими организациями, отнюдь не прояснила ситуации.

В конце июня 1950 года мой мюнхенский адвокат Бейнхардт получил от директора самого главного кинематографического учреждения Франции, нижеследующее послание, в котором, казалось, содержалось окончательное решение:

Париж, 30 июня 1950 года.

Месье!

В ответ на Ваше письмо от 20 июня 1950 года с сожалением должен сообщить, что я не смогу вернуть материал фильма «Долина». В данном случае речь безусловно идет о немецкой собственности, которая, однако, во время войны хранилась на австрийской государственной территории. Поэтому теперь правительство этой страны и ведает принятием решения о судьбе этого фильма в соответствии с Международным правом.

Безумие! Теперь мои фильмы окажутся в Австрии. Многолетние усилия по вызволению их из французского плена потерпели крах?

Еще более запутало меня письмо киноархивариуса Анри Ланглуа, широко известного и высоко котировавшегося в кинематографических кругах всего мира.

Он писал:

Париж, 11 октября 1950 года.

Милая фрау Рифеншталь!

К моему большому сожалению, вынужден сообщить, что, несмотря на все титанические усилия, не удалось защитить Ваши фильмы. Действительно, мы сохраняли пленки на складе, чтобы отдать их в Ваши собственные руки. Несмотря на все протесты, эти ленты, вместо передачи их Вам оказались передоверены австрийской компании «Тироль-фильм». Я даже не сумел организовать передачу копии уникальных кинокартин австрийскому национальному архиву, способному обеспечить их хорошее хранение.

Я не могу себя простить за это. Тем не менее будьте уверены, милая фрау, в моей преданности.

Чертовщина какая-то! С момента окончания войны в ту пору минуло пять лет. Моя собственность все еще находилась под арестом, а я оказалась в роли безработной, без какой-либо финансовой поддержки.

Вскоре случилось нечто, изменившее мою жизнь. Молодой французский актер Поль Мюллер сообщил, что нашел итальянского предпринимателя, который хотел бы сотрудничать со мной. И, действительно, вслед за этим мы встретились с синьором Альфредо Паноне. Я знала его еще по Берлину, где тот до войны работал в итальянском посольстве.

Этот человек, директор фирмы «Кэпитал пикчерс» в Риме, оказался первым, кто после долгого перерыва ожидал от меня новых работ. Альфредо отнюдь не являлся холодным, расчетливым бизнесменом, он выглядел человеком, способным донельзя вдохновиться какой-то идеей, как и многие его соотечественники. Он пригласил меня в Рим и предложил спокойно, не торопясь, записать все мои идеи по поводу кино. Эта перспектива показалась мне неправдоподобной, я не могла и помыслить о таком счастье. Но Поль Мюллер поддержал и ободрил меня.

В Риме на вокзале меня ожидали добрые друзья. Синее небо, теплый воздух и смеющиеся люди позволили моментально забыть серость Германии. В моем полном распоряжении оказался уютный номер, а рядом с цветами лежал конверт с чеком на кругленьую сумму в лирах. Меня охватила эйфория.

Вечер мы провели в ресторане на Трастевере, говорили о будущих проектах. Я подумывала об экранизации «Песни земли» Жана Жионо. [395] Жионо Жан (1895–1970) — французский писатель. Его роман «Песнь земли» опубликован в 1934 г. Мне нравились книги этого автора, но появились и собственные сюжеты фильмов.

Синьор Паноне предложил оформить и записать мои идеи, обосновавшись в местечке Фреджене, расположенном у моря, поскольку в Риме стояла ужасная жара.

Все казалось мне сном. Я жила во Фреджене в приятной комнате, освещенной приглушенным, отливающем зеленью светом. Дни напролет гуляла по пустынным пляжам и купалась в море. В выходные приехал синьор Паноне с девушкой-секретарем и молодыми журналистами. Печальный опыт общения с немецкой прессой заставил меня и впредь настороженно относиться к представителям этой профессии. Тем более меня поразили вышедшие вслед за пресс-конференцией сообщения, которые перевела моя новая секретарь Рената Геде. Тон этих статей оказался более чем доброжелательным. Первые страницы газет пестрели заголовками типа: «„Олимпия“ в Риме», «Италия аплодирует».

Подобный заряд симпатии и человеческого отношения вызвали во мне огромный творческий подъем. Я начала писать, день ото дня со все большим энтузиазмом и вдохновением. После долгого умственного простоя меня переполняли идеи. За какие-то две недели были готовы три различных этюда. Один назывался «Танцор из Флоренции», наброски сценария к поэтическому фильму, замысел которого созрел у меня давно, о моем друге — талантливом танцоре Гаральде Кройтцберге.

Вторая тема — фильм о горах. Съемки должны были проходить в четырех странах, в которых альпинистский спорт пользовался наибольшей популярностью. «Вечные вершины» — так назвала я этот материал: четыре восхождения первооткрывателей, оставивших след в истории и отраженных кинематографически. Кульминация — рассказ о покорении высочайшей вершины земли Эвереста.