Лени Рифеншталь - Мемуары

Я была счастлива, что скоро увижу Альберта, но боялась встретить сникшего печального старого человека. И как же я была удивлена, когда он появился передо мной на Тенгштрассе! Несломленный, с таким же пронзительным взглядом, Шпеер был все тот же, — только стал старше. Как такое возможно? Я с трудом могла в это поверить. Он показался мне немного заторможенным, и поэтому я не решилась расспрашивать его о Шпандау. Но он сам начал говорить о времени, проведенном в тюрьме, так, как будто это был долгий отпуск, который ему не хотелось бы вычеркивать из своей памяти. Я безмолвствовала. Со стыдом вспомнала о своем поведении в тюремной камере Зальцбурга, когда билась в кровь головой об дверь. Должно быть, Шпеер обладал необычайно большой внутренней силой.

Когда мы попрощались, пообещав друг другу видеться чаще, мои собственные проблемы как будто стали другими, не такими уж страшными.

В начале декабря 1966 года я снова летела в Судан. На этот раз лишь на 28 дней. Купить самый дешевый авиабилет я могла только на такой срок. С собой везла лишь легкий багаж: из-за ограниченности во времени свидание с нуба все равно было невозможно. Мое первое письмо молоденькой приятельнице, оставшейся выполнять необходимую работу по дому, я послала сразу по прибытии. Оно лучшее свидетельство моего тогдашнего состояния души:

Хартум, 2 декабря 1966 года.

Дорогая Траудль!

Это мое первое письмо из Хартума. Я прилетела сюда ровно в полночь. В самолете не могла заснуть: сказалось перенапряжение. Меня встретили Вайстрофферы. Дома мы еще час посидели в саду, затем мои друзья отправились спать — они должны каждое утро вставать в шесть часов. Их новый дом, который я еще не видела, красивее, чем прежний. Его окружает великолепный сад. Много цветов и живописных кустарников. Я села в одиночестве в саду, расслабилась, наблюдала за небом и звездами и ушла спать только под утро в четыре часа. Погрузившись в глубокий сон, проснулась через одиннадцать часов, в послеобеденное время. Вайстрофферов я не видела — они после обеда отдыхают. Не было ни повара, ни прислуги, я гуляла по дому и саду совсем одна. Чувствовала себя свободной и вновь почти счастливой. Мои мысли, конечно, блуждали в краю нуба.

Пришли, пожалуйста, несколько пустых жестяных банок для хранения чая, сахара и сухого молока, а также пластиковые стаканчики. Все это мне понадобится, если я, как все же надеюсь, поеду в горы.

Господин Ахмад Абу Бакр, все еще возглавлявший Министерство туризма Судана, в принципе уже разрешил мне поездку к нуба, но я никак не могла достать машину. Утешением было его приглашение на необычное сафари для 500 гостей, в большинстве своем дипломатов из многих стран, а также чиновников суданского правительства. В тот день в тысяче километров юго-восточнее Хартума планировалось торжественное открытие плотины Эр-Росейрес на Голубом Ниле, строившейся шесть лет при помощи Германии. Затем предполагалось посетить Диндер-парк, самый крупный национальный парк в Судане.

Поездка по железной дороге к Росейресской плотине длилась две ночи и один день. Я ехала в комфортабельном купе и во время продолжительной поездки хорошо отдохнула. В свите Абу Бакра находился молодой англичанин, журналист, который работал в хартумском представительстве корпорации «Филипс». Он хорошо знал мои фильмы и интересовался всем, что я делала. По его просьбе я часами рассказывала о своей жизни.

По прибытии в Росейрес, в немыслимую жару я почувствовала степень своего истощения — мне было очень трудно идти по горячему песку. До плотины, выглядевшей весьма внушительно, мы добирались всего каких-то полчаса. По пути фотографируя многие интересные виды своей новой «лейкой», я вовсе забыла об усталости. Потом, по прошествии времени, заметила, как измотал меня этот короткий путь, но, превозмогая себя, сумела остаться на ногах.

Церемония открытия плотины с ее речами, праздничным обедом в одной из просторных палаток, меня сильно утомила. Я попросила молодого англичанина отвести меня обратно в поезд. Забравшись в первый попавшийся вагон, я легла на пол, и, казалось, ничто не было способно поднять меня. Когда англичанин все же меня нашел, то сказал встревоженно:

— Пойдемте, госпожа Рифеншталь, это вагон президента. Здесь вам нельзя оставаться.

Я же не в силах даже открыть глаза моментально заснула. Через несколько часов очнувшись, обнаружила, что уже наступил вечер. Британский журналист все еще находился рядом со мной. Стало прохладнее, сон укрепил мои силы, и я смогла покинуть поезд. Молодой человек привел меня к Абу Бакру, угощавшему гостей в большой открытой палатке на берегу Голубого Нила. Сидя рядом с ним, я провела незабываемый вечер. Отведав потрясающих яств, подаваемых чернокожими официантами в цветастых одеждах с широкими лентами, мы наслаждались прекрасными ночными часами. И, как всегда в Африке, самое большое впечатление производило синее небо, усыпанное миллиардами звезд, раскинувшееся над нами в виде огромного шатра.

Поездка в Диндер-парк не состоялась из-за невозможности передвижения по размокшим после сезона дождей дорогам. Поэтому обратно в Хартум мы отправились раньше запланированного, и весь путь я провела в президентском вагоне-салоне, куда меня пригласил на чай тогдашний глава Судана Сейид Исмаил Азари. Этот пожилой, хорошо выглядевший мужчина, внезапно напомнивший мне Гинденбурга, справился о моих впечатлениях о нуба. Услышав, что я хочу вновь к ним поехать, возражать не стал и даже, к моему удивлению, обещал любую мыслимую помощь.

Теперь меня было не удержать. Уже в день моего возвращения в столицу Судана я начала собираться в дорогу. Господин Бишара, богатый владелец транспортной конторы в Хартуме, предоставил в мое распоряжение грузовик, следующий в горы Нуба из Эль-Обейда, и попросил за это только оплату расходов на горючее. Мои немецкие и суданские друзья обеспечили мою краткосрочную экспедицию всем необходимым. Абу Бакр прислал мне даже магнитофон. В итоге все же получилось несколько ящиков багажа. Чтобы добраться до Эль-Обейда, я намеревалась ехать поездом, который находился в пути, по крайней мере, 26 часов. Расходы на самолет в Эль-Обейд оказались бы для меня слишком велики. С другой стороны, дни, которые я могла бы провести у моих друзей нуба, безвозвратно уходили. Я не имела права пропустить обратный вылет из Хартума в Мюнхен ни под каким предлогом. И друзьям я пообещала встретить Новый год с ними в Немецком клубе.

За неделю до Рождества поздно вечером мой поезд прибыл в Эль-Обейд. В полном одиночестве я стояла на станции со всем своим багажом, не зная, куда направиться дальше. С помощью жестов удалось добраться до местной небольшой гостиницы. Ящики остались на платформе. По счастью, их не украли.