Лени Рифеншталь - Мемуары

Немного погодя характер местности разительно изменился. На пути стали попадаться кустарники и огромные реликтовые деревья. Вдруг вдалеке между кронами деревьев показался едва различимый силуэт горной цепи. Затем видение опять исчезло. Но потом и мои спутники заметили на горизонте горы. В это едва можно было поверить: долгожданная цель все приближалась и приближалась, и вот она уже перед нами.

Велико же оказалось разочарование, когда, добравшись до места, мы прежде всего обнаружили одиноко стоявший большой каменный дом, а перед ним порядка двухсот детишек в белой национальной одежде, наблюдавших за нами.

— Школа! — сказал Хорст с выражением горькой иронии. — Тебя же предупреждали, что это глупость — отправляться в такую поездку.

Стоя под тенистым деревом, расстроенная, я теперь желала только одного — утолить жажду и где-нибудь прилечь. Тут к нашей группе приблизился великан, облаченный в чистую арабскую одежду, с маленькой шапочкой на голове. Он дружески приветствовал нас по-арабски. Мухаммад, счастливый, что может с кем-то пообщаться на родном языке, с оживлением обратился к нему. Вскоре мы узнали, что действительно достигли своей цели и находимся в Кау. Двухметровый великан являлся вождем живущих здесь нуба.

Коротко посовещавшись, мы решили переночевать в Кау, а на следующее утро отправиться в обратный путь. Очень хотелось есть. Впервые за все время нашей поездки был приготовлен чай, после чего Мухаммад каждому раздал по порции макарон с томатным соусом. Подкрепившись и умывшись, мы решили осмотреться на местности. Все вокруг выглядело своеобразно и необычно. После того как удалились вождь и школьники, никто к нам больше не приближался. Ничего подобного мне в Африке еще не доводилось испытывать. Даже в самых отдаленных местечках, где я останавливалась, появлялись туземцы, рассматривавшие меня с любопытством.

Далеко в скалах виднелись маленькие хижины. Любопытство взяло верх над усталостью, и мы с Хорстом отправились туда. Прежде чем тронуться в путь, я достала из футляра свою «лейку». Нату, Алипо и Мухаммад уже сладко спали под кроной дерева. Солнце клонилось к закату. Ландшафт производил приятное впечатление: то здесь то там виднелись небольшие падубы, сочная зелень которых на фоне пожелтевшей травы выглядела вполне живописно.

Вскоре мы уже стояли перед хижинами, встроенными прямо в скалы. Деревня казалась вымершей. Вскарабкавшись вверх, мы повстречали двух маленьких испуганных ребятишек. Увидев незнакомцев, они незамедлительно приняли решение спасаться бегством. Там, где дети, должны быть и взрослые… Неожиданно я увидела между хижинами прыгающих через камни юных красавиц, неодетых, но намазанных с головы до ног маслом и раскрашенных сверкающей красной краской. В то самое мгновение, как только девушки обнаружили мое присутствие, они будто растворились в воздухе. Я страшно разволновалась, не чувствовала больше ни жары, ни усталости, ни отсутствия сил. Мною полностью завладело лишь одно желание — их сфотографировать. На мой призыв откликнулся Хорст, обследовавший все наверху, который тут же показал на выглядывавшие из-за скалы головы девушек и нескольких ребятишек. Эти раскрашенные наблюдатели смотрели робко и недоверчиво. Мне удалось сделать несколько снимков, после чего туземцы с молниеносной быстротой исчезли.

Я обрадовалась этой встрече и теперь точно знала, что поездка оказалась ненапрасной. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, а потому было решено лишь на следующий день продолжить поиски.

Вернувшись, мы вновь обнаружили у нашего лагеря вождя. Мухаммад приготовил чай и мирно беседовал со своим новым приятелем. Выяснилось, что недалеко от Кау расположены еще две деревни, Ньяро и Фунгор. Вождь предложил утром проводить нас туда.

— Ты араб или нуба? — спросила я через переводчика.

— Нуба, — произнес вождь с тонкой и одновременно гордой улыбкой.

И тут издали мы услышали сначала тихую, потом становящуюся громче барабанную дробь. Вождь поднялся и сказал, показывая в сторону звуков:

— Ньертун (Танец девушек).

Тотчас же я подхватила фотокамеру, а Хорст вынес свой «аррифлекс». Осторожно мы подкрались поближе к площадке, где в последних лучах заходящего солнца в ритме барабанных ударов двигались сверхстройные создания в восхитительном танце. Девушки были нагие, их кожа отсвечивала маслом и поражала разнообразием раскраски. Гамма цвета в этом случае варьировалась от глубокого красного через охру до желтого. В руках нуба держали небольшие кожаные кнуты. Движения танцующих поражали своей экспрессивной страстью, становясь все более дикими, хотя поблизости, к слову сказать, за исключением обоих барабанщиков, не было видно ни одного мужчины. Я спряталась за ствол дерева и фотографировала с помощью длиннофокусного объектива. Хорст также пытался, по возможности незаметно, поймать в кадр фильма это неповторимое чудо. К сожалению, мы могли работать лишь несколько минут, потому что катастрофически быстро темнело. В моей памяти это осталось как самое незабываемое и феерическое зрелище за все время африканских экспедиций.

По возвращении в лагерь нас ожидала невероятная новость: омда — так называли вождя юго-восточных нуба — сообщил, что завтра в полдень в Фунгоре состоится ринговый бой «цуар». Речь шла о тех самых боях, о которых я впервые узнала несколько лет назад, виденных мной во сне и ставших причиной этой авантюрной поездки. Все же такие ритуалы существовали в действительности.

На следующий день омда проводил нас в Фунгор. Сначала на месте предстоящего поединка помимо множества деревьев виднелась только скальная стена и лишь немного погодя, присмотревшись, я обнаружила в тени дерева группу молодых мужчин, без сомнения, тех самых бойцов, участников состязаний, — с тяжелыми браслетами вокруг запястий. Они были нагими и с раскраской не только на теле, но и на лице. Каждый выглядел уникально — ритуальные украшения, а также цвета и характер орнаментов разительно отличались друг от друга. Пожалуй, одинаковыми выглядели только прически: на висках волосы выбриты в форме клина. На макушке красовались либо белые перья, либо земляные орехи. Эта группа бойцов прибыла из Ньяро. Другие же, воины из Фунгора, с перьями на голове, сначала бегали друг за другом, потом двигались во всевозможных направлениях, затем останавливались, отклоняли верхнюю часть туловища назад и издавали пронзительные крики, подражая стервятникам. Далее бойцы из Ньяро вскочили и побежали навстречу своим противникам, оглашая окрестности звуками, грозившими разорвать барабанные перепонки. Они двигались грациозно, как дикие кошки. Как я позже узнала, это все было правилом и традицией для ритуальных боев.