В. Анишкин - Быт и нравы царской России

Принца-отца, который спросонок ничего не мог понять, гренадеры завернули в одеяло, как год назад Бирона, и отвезли вслед за женой во дворец Елизаветы.

Новую императрицу восторженно приветствовала гвардия.

Н.М. Коняев так красочно изобразил сцену Елизаветы с ребенком: «Проснувшийся от криков ребенок развеселился. Он подпрыгивал на коленях новой императрицы и махал ручонками. «Бедняжка… — погладив его по головке, сказала дщерь Петрова. — Ты не знаешь, глупенький, отчего кричит народ. Народ радуется, что ты лишился короны». И поцеловала ребенка в лобик. Как покойника».

По словам В.О. Ключевского, этот переворот сопровождался бурным патриотическим подъемом, вызванным оскорблением национального достоинства господством иноземцев. В дома, где жили немцы, врывались, и с хозяевами не церемонились, намяли бока даже канцлеру Остерману и фельдмаршалу Миниху.

Гвардейские офицеры потребовали от новой императрицы, чтобы она избавила Россию от немцев. Некоторые немцы получили отставку, но полумерами гвардия осталась недовольна и потребовала изгнать всех немцев. Под Выборгом против немцев даже поднялся бунт, который был усмирен энергичным генералом Кейтом.

Воспитание и образ жизни императрицы. ❖ Противоречивое правление. ❖ Развлечения и царствование в «золоченой нищете». ❖ Фаворит Елизаветы. ❖ Страхи императрицы. ❖ Болезнь и смерть Елизаветы.

Елизавета царствовала двадцать лет — с 25 ноября 1741 г. по 25 декабря 1761 г. У будущей императрицы не осталось каких-либо приятных воспоминаний от ее молодости. Мать стремилась как можно скорее выдать дочерей замуж, что избавило бы ее от соперниц — претенденток на престол после смерти Петра.

Красотой Елизавета не отличалась, у нее был толстый приплюснутый нос. Но, говорят, она была неотразима, когда подростком носила по походной моде красную короткую юбку и бархатный лиф, а особенно мужской костюм, который подчеркивал ее фигуру.

Военный быт петровского времени наложил отпечаток на характер Елизаветы. Правда это или нет, но слова, которые выучила маленькая Елизавета, имели следующую последовательность: мама, тятя, солдат, каша, водка.

Воспитание Елизаветы было самое простое, и похоже, что она воспитывалась больше в девичьей. Она не соблюдала порядка, который предписывал время сна, и ложилась, а также вставала, одевалась и обедала, когда хотела. Развлечением для нее были свадьбы прислуги, и она сама наряжала невесту к венцу, а потом украдкой наблюдала за свадебным весельем.

В общении Елизавета была совершенно непоследовательна: то ласкова и проста, то выходила из себя по пустякам, и тогда от ее брани доставалось и лакеям, и царедворцам, и фрейлинам.

По словам В.О. Ключевского, на воспитание Елизаветы влияли и благочестивая российская старина, и новая европейская культура: она после вечерни шла на бал, а с бала к заутрене; с одной стороны, она чтила обряды русской церкви, с другой стороны, очень любила французские спектакли и выписывала из Парижа описания придворных банкетов и праздников. Она училась танцам у французского танцмейстера Рамбура и лучше всех танцевала менуэт, но так же хорошо плясала по-русски и строго соблюдала все посты при своем дворе.

Страстью Елизаветы был придворный певческий хор из черниговских казаков, хотя выписывались и украинские, и итальянские певцы, которые пели и обедню и оперу.

Елизавета была общительной и веселой женщиной с цветущим круглым лицом. Императрица отличалась крупным телосложением, но имела стройную фигуру. Она любила производить впечатление на окружающих и, зная, что ей идет мужской костюм, устраивала при дворе маскарады, куда приезжали без масок, но мужчины обязаны были надевать женское платье, а женщины — мужское придворное платье.

Раздвоенностью воспитания можно объяснить противоречивость характера и образа жизни Елизаветы. Но, как говорил В.О. Ключевский, царствование ее прошло не без пользы. С энергией, унаследованной от отца, она возводила дворцы в кратчайшие сроки, даже путь от Москвы до Петербурга она проезжала за двое суток, загоняя лошадей.

Елизавета была вынуждена воевать почти в течение половины своего царствования. Она побеждала Фридриха Великого, брала Берлин, при этом на полях сражений полегло множество солдат, но, тем не менее, на Руси не жилось никогда еще так легко, как при Елизавете.

У нее была 300-тысячная армия, которая могла влиять на судьбы Европы, но она была настолько ленива, что государственные дела вызывали у нее отвращение, сложные международные отношения ее не занимали, а дипломатические хитрости ее канцлера Бестужева-Рюмина ей были непонятны. По ироническому замечанию историка, императрица до конца жизни была уверена в том, что в Англию можно добраться по суше.

Во внутренних покоях Елизаветы было свое «политическое» окружение из приживалок и рассказчиц во главе с Маврой Карловной Шуваловой, которая была чем-то вроде премьера ее кабинета, а некая Елизавета Ивановна выполняла функцию министра иностранных дел, и, как сказал один из современников, «все дела через нее государыне передавали». В этом кабинете царили сплетни, наушничества, интриги, здесь натравливали придворных друг на друга, что доставляло большое удовольствие Елизавете. Здесь же вершились правительственные дела и раздавались чины и хорошие места.

Однако нужно заметить, что первый настоящий университет в России был основан в Москве Елизаветой.

Сравнивая Анну Ивановну и Елизавету Петровну, Н. Коняев так характеризует их правление: «Ни Анну Иоанновну, ни Елизавету Петровну не готовили к тем многотрудным обязанностям, которые им предстояло исполнять. Они оказались на вершине власти, не зная, что делать с этой властью… Елизавета Петровна и в тронной зале вела себя, как в девичьей, из-за пустяков выходила из себя и публично бранилась с послами и царедворцами «самыми неудачными словами».

Елизавета была умной и доброй женщиной, но беспорядочной и своенравной, как типичная русская барыня XVIII в. В ее характере среди предрассудков и дурных привычек жило и человеколюбие, которое иногда проявлялось, например, в обете никого не казнить, который она дала перед захватом престола, и указом 17 мая 1744 г. фактически отменила смертную казнь в России, или в способности плакать от несправедливого решения Синода. Недаром после смерти все оплакивали Елизавету, хотя многие ее ругали при жизни, что, в общем, соответствовало русскому обычаю.