Сергей Емельянов - Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом

Бог, согласно общепринятому определению, является квинтэссенцией идеального и совокупностью всех реальностей. Это сакральная персонификация Абсолюта, верховная личность, наделяемая высшим разумом, сверхъестественным могуществом и тождеством сущности и существования.

Уже Ветхий завет ясно и неопровержимо доказывает, что деньги является главным врагом Бога. Принятие золота и серебра в качестве денег сразу же отодвигает Бога в «андеграунд». Вся ветхозаветная история предстает как беспощадная, суровая и жестокая война верующих в единого Бога и поклонников золотого тельца, которого люди превращают в идола, превышающего достоинство самого Бога. Изгоняя торгующих из храма, Христос указывал на менял, которые под предлогом «нечистоты» языческих римских монет предлагали обменять их на «священные шекели» по грабительскому курсу.

Христианство представляет собой эзотерическое знание, в котором тесно переплелись эллинистические и еврейские корни. Оно не случайно в I веке н. э. пришло на смену идеологии атомизированного общества Древнего Рима и показало путь выхода из того искаженного состояния общественного сознания, которое существовало в самом мощном государстве Древнего мира.

Поэт и мыслитель Вяч. Иванов, любивший и изучавший различные культуры и восхищавшийся ими, хотел видеть христианство, дышащее двумя легкими. Его слова остались как программа и как надежда для христиан Запада и Востока. Латиняне совершают крестное знамение слева направо, византийцы – справа налево, но важно прежде всего то, что крестное знамение остается символом Спасителя, Иисуса Христа, который, как Солнце, освещает вершины гор, изливая свой свет на Восток и на Запад, дабы весь небосклон был освящен [61] .

Христианство внешне мягкое, доброе и преисполненное непротивления злу насилием – внутренне было абсолютно жестким, нетерпимым и несгибаемым учением. Христианство дало такой род героев, как мученики. Это люди, которые не убивали, но, напротив, позволяли безропотно жестоким образом убивать себя – и показывали, терпя страдания, что их истинная вера им всего дороже и все равно победит. Христианские мученики – герои духа, которые в чем-то выше античных и языческих героев. Последние погибали, совершая невероятные подвиги, а христиане терпели любые невероятные страдания, доказывая тем свою истину [62] .

Совместное исполнение религиозных ритуалов часто не имеет рационального смысла. Люди, строго говоря, даже по разному понимают, что они делают (не говоря о «значении» религии). Но сознание человека осмысливает и приписывает определенный смысл этим иррациональным действиям. Поэтому участие в совместных ритуалах с необходимостью побуждает людей чувствовать, что они солидарны и «правильно понимают» друг друга.

Для русских молитва определяется как «дыхание» Духа, «духовная» деятельность. И поскольку Дух является, можно сказать, душой Церкви, то всякая молитва церковна, ибо она творится в Церкви и усиливает единение верующих.

Гегель называет христианство абсолютной и бесконечной религией, которая уже не может быть превзойдена. В христианстве произошло, наконец, примирение бога и человека, религия достигла самосознания. «Конечное сознание знает бог лишь постольку, поскольку бог знает в нем себя; таким образом, бог есть дух, и именно дух своей общины, то есть тех, кто его почитает. Это – совершенная религия, понятие, ставшее для себя объективным. Здесь открылось, что такое бог; он больше не является чем-то потусторонним, неизвестным, ибо он возвестил людям, что он есть, и не просто во внешней истории, а в сознании. Итак, здесь мы имеем религию явления бога, поскольку бог знает себя в конечном духе. Бог совершенно открыт» [63] .

Но Бог, создавая мир, не создал денег. Деньги придумал человек.

На протяжении столетий не было вопроса, который привлекал бы к себе столь «живой» интерес и вызывал острые разногласия, как вопрос о том, что такое деньги. К сожалению, в современной популярной и «околонаучной» литературе ничего внятного и членораздельного не говорится не только об общественном идеале, социальной революции и национальной русской идее, но и о деньгах и глобальном капитале.

История возникновения денег и их эволюция синкретически связаны с товарным производством и обращением. Особое место среди товарных денег занимали, прежде всего, такие «продовольственные» деньги, как зерно и скот. В поэзии Гомера содержится упоминание о быках как мере стоимости в Древней Трое. Название «скот» достаточно долго после перехода к металлическим деньгам носили деньги и в Древней Руси. Со скотом связано происхождение слова «капитал», первоначально означавшее в старогерманском языке богатство.

Согласно устоявшейся мифологии, уже в античности на натуральные хозяйства накладывался связывающий города рынок с развитыми отношениями обмена, наемного труда и денежными связями. Практически рядом с крестьянским базисом существовали «капиталистические» наслоения. Ясно видел это движение к капитализму и решительно его отклонял Аристотель – ученик создателя теории идеального государства Платона.

В исследованиях отца аналитической мысли в западной философии Аристотеля дан не только социально-экономический анализ денег, но и содержатся размышления об их метафизической сущности. В экономическом плане деньги, по Аристотелю, возникают из необходимости обращения товаров, выступая в качестве всеобщего средства обмена.

После своего появления деньги быстро становятся самоцелью обмена, порождая бесконечную, неудовлетворенную страсть к накоплению не товаров, а именно денег. Эту страсть и занятие Аристотель называет хрематистикой (от «chremata»-деньги) и считает, что новая хозяйственная форма далека от собственно «экономики» (от греч. «ойкономия» – домоуправление) и нацелена на «получение прибыли». Она делает людей ненасытными и оправдывает стремление иметь все больше и больше.

Какова же объективная основа субъективных устремлений людей к бесконечному накоплению денег? Кто или что поддерживает эту страсть вопреки ее практической целесообразности? Ведь людям в конечном итоге нужны радости жизни за деньги, а не деньги сами по себе. В «Политике» Аристотель дает следующий ответ: «В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат утолению этой жажды, также безгранично» [64] .

Ростовщичество как безмерное самодостаточное накопление денег ради денег следует считать противоестественным делом, которое должно всячески пресекаться. Насилие против ростовщичества в целом справедливо; оно в данном аспекте облагораживается и теряет свой негатив, так что в данном контексте насилию присущ до известной степени элемент добродетели.