Николай Вахтин - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Если говорить о карьерных достижениях походчан, то они практически близки к нулю (это заметно даже на фоне русскоустьинцев), что в свое время, очевидно, было связано с действительно низким образовательным уровнем, или, точнее, со стереотипным представлением о том, что походчане «ни на что не способны», кроме рыбалки. Однако гораздо более важным моментом было то, что приезжим совершенно не нужны были в Черском конкуренты – по паспорту такие же русские. Нельзя назвать буквально ни одного походчанина, который когда-либо занимал пост выше председателя походского сельсовета или председателя колхоза (директора совхоза).

«Марковский куст»

В 1960–1980-е годы по всему Крайнему Северу наблюдалась одна и та же картина – борьба за ресурсы между разными этническими группами. Приезжие стремительно захватывали все новые и новые выгодные рабочие места, оттесняя коренных жителей (и старожилов вместе с ними) на малодоходные работы. Один из наших информантов признался, что в молодости не отдавал себе отчет в этом: ему казалось, что приезжие – случайные люди, и ему не приходило в голову, что вновь прибывшая семья, обосновавшись и укрепившись на новом месте, вызывала на Север своих родственников или знакомых, готовила и придерживала для них выгодные рабочие места и что постепенно приезжие образовали на Севере своего рода кланы:

…они держались друг за друга, обособленно. Тогда устроиться на работу, на престижное место или на денежное, для коренных было очень трудно. Коренные жители тогда были оттеснены. Вот, например, в 1970–1980-е годы в совхозе «Марковский» в строительном цехе: заработки высокие, стабильные, профессия престижная – ни одного коренного не было. В охотниках тоже не было – всех вытеснили, потому что профессия уважаемая, денежная, и весь дефицит – у охотника, через «полку охотника» или «полку заготовителя» [особые отделы в государственном магазине, через которые имели право покупать дефицитные товары только люди, прикрепленные к этим отделам] (м 48 МК).

Иначе говоря, по этому признаку марковские старожилы были точно в таком же положении, что и коренные жители: для приезжих они были такими же конкурентами, были «слишком коренными», и так же оттеснялись от источников высоких заработков, социальных и экономических ресурсов (например, от рабочих мест с более легкой работой). Соответственно, и отношение к старожилам было со стороны русских «как к коренным». [108] Эта ситуация сейчас изменяется в пользу старожилов: соотношение местного и приезжего населения в Маркове после лавинообразного отъезда русских в начале 1990-х годов – примерно 50 на 50, старожилы (наряду с коренным населением) работают практически везде; при этом в совхозе (т. е. именно там, где зарплату в 1990-е годы не платили годами!) имеет место некоторый перевес в пользу старожилов и коренных жителей. В марковской школе, например, из 39 учителей 21 – выпускники этой же школы, местные уроженцы. Как сказал тот же информант,

…сейчас коренные жители духом воспряли. Сейчас больше ценятся способности. А тогда коренные жители работали больше на подсобных работах.

Под коренными жителями он имеет в виду, естественно, марковцев – таких же, как он сам, родившихся здесь и постоянно живущих в селе людей. Однако в Маркове до сих пор многие (если не большинство) руководящие должности (директор совхоза, главврач больницы, директор ЖКХ, директор школы, начальник милиции) заняты все же приезжими. Что касается занятости населения, то положение примерно следующее. В приведенной ниже таблице 4.1 цифры приблизительные и, видимо, слегка завышенные: эти данные получены в администрации села, а администрация сейчас не всегда способна, да и не хочет оперативно следить за движением населения, занятостью и т. п. Кроме того, многие жители села наверняка числятся более чем на одной работе, поэтому при численности примерно 900 человек взрослых и численности детей только школьного возраста в 1997/98 учебном году 288 человек общее количество жителей Маркова в таблице приближается к тысяче.

Таблица 4.1. Занятость населения в поселке Марково, 1998.

Работники совхоза (110 человек) – формально единственная производящая группа населения. Все остальные либо тем или иным образом обслуживают население, либо иждивенцы. В действительности это, конечно, не так: большинство населения работает, и работает тяжело, на огородах, на рыбалке и охоте, на сборе ягод. Поэтому количество рабочих мест и численность работников в таблице – это всего лишь фасад, за которым идет действительная жизнь, имеющая мало общего с когда-то советской и теперь российской систематизацией. Другой стороной меняющегося отношения к старожилам и колебаний этничности (точнее, официальной национальности) старожилов является так называемая система льгот, о которой мы уже писали выше. Подобные льготы в советские годы получали лишь «лица коренной национальности», что вызывало раздражение приезжих. Однако старожилы в советские годы этих привилегий были лишены – они оказались «слишком русскими»:

Работники совхоза – коренные жители – не имели права ловить кету [в 1975-м и следующих годах]. Рыбы мне продавали столько, сколько я мог купить, икры выделяли 5 литров, и все. Больше я не имел возможности ее купить. В 1989 году меня избрали председателем профкома, и я решил выяснить, почему нам, коренным жителям, работникам совхоза, нельзя ловить рыбу. Выяснилось, что нам на это отпускался лимит в 20 тонн в год – он должен был раздаваться бесплатно. Но те, кто знал об этом, перевели этот улов на хозяйственные нужды и стали эту рыбу, которая нам полагалась бесплатно, нам же и продавать. Восстановили [порядок], посчитали на каждого, оказалось, всего 12 тонн. Мы создали бригаду, первый год ловили централизованно, а потом стали каждому выдавать такой талончик на вылов. Потому что я считаю, что лов лососевых – это для человека праздник. Это раз в году бывает. Выезжают семьей, с друзьями, и лови, соли – пользуйся (м 48 МК).

Эта ситуация сейчас тоже меняется, прежде всего – в результате того, что старожилы оказались в Маркове на руководящих постах и сумели повлиять на систему распределения лицензий и прав (состояние, которое наш собеседник застал, заняв должность главы администрации, он квалифицировал как «прямой грабеж») [109] . Однако и сами старожилы, похоже, умело воспользовались некоторой растерянностью властей и административной неразберихой начала 1990-х. По словам одного из наших информантов, дети, попадая в интернат, теперь сами выбирают себе национальность, под которой их записывают, причем предпочитают выбирать национальность из «коренных», потому что это дает льготы. В систему льгот, как мы уже писали, входят нешуточные для сегодняшних марковцев блага: возможность поступать в вуз по контракту (между совхозом или администрацией и вузом заключается контракт) с оплатой обучения за счет государства (дорога и проживание – за счет родителей); запрет на увольнение с работы; право бесплатного приобретения лицензии на отлов рыбы; преимущество при получении жилья; право приобретать оружие мальчикам с 14 лет [110] . При этом, по словам одной из информанток, дети обычно не хотят писаться чукчами – это непрестижно. Но мой вот сын записался чукчей, хотя ни языка, ни внешности у него нет. Почему? – ответил: «Мама, а вдруг я поступать [в вуз] надумаю по контракту? (ж 54 МК).

Читать дальше