Алексей Глухов - Русь книжная

Далее, во время путешествия в Хазарию Кирилл останавливался в Крыму, в Корсуни. Здесь у одного русина он увидел евангелие и псалтырь с «русьскими письменами». Кирилл вступил в разговор с русином и, прислушавшись к его языку, сопоставил его со своим собственным болгаро-македонским и вскоре начал читать и говорить по-русски.

Нельзя всерьез предположить, что целые книги были написаны «чертами и резами». Гипотез высказывалось несколько, но наиболее вероятной признают выдвинутую впервые И. Срезневским. Согласно этой гипотезе, книги, найденные в Корсуни, были написаны «протокирилловским» письмом. Короче говоря, «русьскими письменами», применявшимися нашими предками еще в IX веке, были греческие буквы. О путешествии к хазарам через Крым мы узнаем из жития Кирилла, составленного в конце IX века.

Возникает вопрос: зачем понадобилось восточным славянам переводить в дохристианское время христианские богослужебные книги? Потому и сведения о «русьских письменах» считались позднейшей вставкой. Однако это сомнение было довольно убедительно опровергнуто не только тем, что указанное место содержится во всех дошедших до нас 23 списках жития. Дело в том, что в среде восточнославянских племен до официального принятия христианства уже было немало людей новой веры. Византийский патриарх Фотий в послании 867 года сообщает о крещении в начале 60-х годов многих «россов», в том числе целой княжеской дружины. Арабский писатель Ибн-Хордадбег в 40-х годах IX века замечает, что русские купцы в Багдаде «выдают себя за христиан». Эти люди, конечно, нуждались в богослужебных книгах.

Тексты договоров Руси с Византией, относящиеся к первой половине X века, также неопровержимо доказывают, что письменность была распространена до официального «крещения Руси». Уже в договоре 911 года, заключенном Олегом, сказано о привычке русских купцов делать письменные завещания на случай смерти. В договоре 944 года между Игорем и греками говорится о посыльных и гостевых грамотах, которые вручались послам и купцам, отправляющимся в Византию. Грамоты эти удостоверяли мирные намерения приезжающих. Памятниками русской письменности X века являлись, без сомнения, и сами договоры с Византией — ведь их тексты должны были быть зафиксированы и в русском переводе.

Особенно интересно место в договоре 911 года о том, что Русь и Византия и прежде решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».

Следует, пожалуй, сослаться и на «Повесть временных лет». При осаде князем Владимиром Святославичем Корсуни (конец X века) один из жителей города по имени Анастасий пустил в стан Владимира стрелу с такой надписью: «Кладези еже суть за тобою от востока, из того вода идет по трубе».

Но все это косвенные доказательства; ни одного памятника русской письменности X века не находилось. Да и особых надежд на то не было. И можно понять радость первооткрывателей, обнаруживших строчку, вернее, всего одно слово, начертанное на корчаге.

…Корчагу нашли летом 1949 года. Тогда археологическая экспедиция под руководством Д. А. Авдусина вела раскопки у деревни Гнездово, недалеко от Смоленска. Здесь когда-то было кладбище кривичских дружинников. Наши предки сжигали трупы умерших, прах помещали в глиняные горшки. Естественно, что это место захоронения привлекало внимание ученых. Впервые раскопки начались в 1874 году, когда были вскрыты 14 курганов. В одном из них погребен воин с двумя рабынями. Рядом воткнуты в землю меч и копье. С тех пор археологи появлялись в Гнездове по крайней мере 20 раз, причем вскрыли более 650 курганов.

Исследователям попадались мечи, стрелы, копья, кольчуги, шлемы, а также арабские и византийские монеты и украшения.

В сезон 1949 года проникли в 42 кургана, причем самая богатая «жатва» ожидала их в кургане, получившем порядковый номер 13. Он представлял собой песчаную насыпь и имел плоскую вершину. Высота — 1,6 метра, диаметр — 15, окружность основания — 51,5 метра. В толще громадного кострища разрыли свыше 200 различных предметов. Глиняный сосуд, «лепленный от руки», с жжеными человеческими костями и женскими украшениями, стоял в центре. Среди находок — воткнутый в землю меч, рукоять которого отделала серебром, складные карманные весы, гирьки к ним… Во время похорон знатного дружинника было разбито не менее трех сосудов. Черепки, разбросанные на площади диаметром более трех метров, собрали, склеили. Получилась амфора с узким горлом, двумя ручками, круглым дном.

Такие сосуды изготовляли на гончарном кругу и называли на Руси корчагами. У одной из ручек имелся значок, похожий на букву N, процарапанную чем-то острым по сырой глине. С той же стороны — надпись, сделанная уже на обожженной поверхности. Восемь букв, которые сразу были прочтены, составили слово «гороухща», то есть горчица.

Удалось установить примерную дату корчаги — вторая четверть X века. Но если надпись имела торгово-бытовое значение, она принадлежала простым трудовым людям. Следовательно, человека кто-то учил грамоте, и учил, видимо, по книгам, которые до нас не дошли.

Академик М. Н. Тихомиров и Д. А. Авдусин в своей статье подчеркивали: «Гнездовская надпись заставляет заново поставить вопрос о распространении письменности на Руси… Она показывает, что грамотность на Руси восходит к начальным десятилетиям X века, причем эта грамотность была кирилловской… Если мы вспомним, что кириллица была распространена в Болгарии, с которой Россия уже в X веке имела оживленные сношения, то ее распространение на Руси представляется нам вполне закономерным явлением».

Слово на корчаге дает возможность определить характер славянской письменности, которую видел арабский путешественник с длинным именем Ахмед Ибн-Фадлан ибн-ал-Аббас ибн-Рашид ибн-Хаммад. Вернувшись в начале X века из далекого, опасного и очень интересного путешествия к волжским болгарам, он описал его. Прежде чем привести сведения из этой книги, кратко — о судьбе ее. Автору не поверили. Один составитель поместил в своей энциклопедии несколько фрагментов из труда Ибн-Фадлана с таким комментарием: «Это ложь с его стороны, и на нем лежит ответственность за то, что он рассказал». Правда, в Средней Азии сохранились отдельные отрывки из книги Ибн-Фадлана в чужих, искаженных пересказах. Автора еще в прошлом веке обвиняли в лживости, считали бесстыдным мистификатором. Потом книгу потеряли. Но вот сравнительно недавно в Иране, в городе Мешхеде, нашли средневековый сборник, посвященный путешествиям. И в нем оказалась большая часть произведения Ибн-Фадлана.