Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

Да что фонтан! Взялись ведь и за людей! Владельца «Славянского базара» — крупного московского предпринимателя и мецената А. Пороховщикова (он, в частности, субсидировал строительство храма Христа Спасителя) репрессировали. И в 1941 году расстреляли. Какой породы был этот человек, видно по его внуку — актеру и режиссеру Александру Пороховщикову: многие, наверное, помнят его благородного и трагичного Пестеля в фильме «Звезда пленительного счастья». Но ведь довелось еще сыграть и совсем другое: например, пламенного очкарика-революционера в кинокартине «Свой среди чужих, чужой среди своих». Таких соблазненных Октябрем «буревестников» в советские времена постреляли первыми. А их места в кабинетах заняли «обозники», не только поправшие своими чиновничьими задами светлые идеалы свободы, равенства, братства, но и подмявшие под себя всю страну. Именно они теперь зачастили в залы прежнего «Славянского базара», где на многие годы разместился закрытый пункт все той же славной русской кухни, но лишь исключительно для усиленного питания ответственных работников ЦК и Совмина.

Для всех — уже после капитальной реставрации — «Славянский базар» вновь открыли только в 1966 году. Снова заполнился посетителями красочно отделанный большой зал ресторана. Открылись на втором этаже залы поменьше: Уральский, Загородский, Хохломской, Палехский, а также стилизованный под крестьянскую горницу «Русский сувенир». Вновь о фирменных блюдах этого старинного ресторана заговорила Москва. До сих пор его верные посетители вспоминают «похлебку по-суворовски» (из осетрины с картофелем, репчатым луком и свежими грибами), которую полагалось есть с кулебякой. Или «жаркое по-русски» (из говяжьей вырезки с жареным картофелем, зеленью и свежими помидорами). По большей части это были, в той или иной степени, вариации старых, дореволюционных блюд. Соленые хрящи, ботвинья (супчик на квасной основе из ботвы и рыбы), стерлядка «колокольчиком» — все эти кулинарные «хиты» дореволюционного «Славянского базара» безвозвратно остались в прошлом. Из тех оригинальных блюд, что когда-то составляли его славу, сохранилось лишь одно. Но зато какое! Селянка сборная мясная старомосковская… Это было настоящее объедение. В меню старого «Славянского базара она именовалась «скоблянка-нажарка». Поскольку подавалась прямо с раскаленной сковороды, на которой в потрясающем своей точностью режиме (боже упаси — недожарить или пережарить!) готовилось мясо с луком.

Когда этот шипящий маслом гастрономический шедевр оказывался перед носом посетителя, нанося ему своим жарким ароматом прямо-таки душевную травму, рука сама тянулась «к рюмочке-мамочке запотевшей».

А далее — все по рекомендации профессора Преображенского из булгаковского «Собачьего сердца» по поводу водки, которую, если по-грамотному, следует употреблять только с горячей закуской.

Но не долго музыка играла! Очень уж лакомым куском в конце прошлого — начале нынешнего века оказалось само местоположение старинного ресторана. И поэтому снова, с сокрушительной перестройкой не только интерьеров, но и самого здания, в него на заре нового века вломился новый российский капитал. Далее последовал беспощадный «спор хозяйствующих субъектов». И с ним, как водится, внезапно вспыхнувший ночью пожар, подведший свой страшный итог так и не найденному консенсусу.

Слава богу, задолго до того репинскую картину «Славянский базар» успели перевесить туда, где она, собственно, создавалась. Ее разместили над парадной лестницей в вестибюле Московской консерватории. Вся же остальная вкуснотища и красота, похоже, окончательно и бесповоротно канули в Лету.

Из ресторанных лидеров — первопроходцев позапрошлого века до наших дней дожил только он. Остальные, «патриархи» — вроде уже рассмотренных нами «Эрмитажа», «Славянского базара» — не только на десяток-другой лет уступили ему в возрасте, но и давным-давно исчезли с карты Москвы. За ними в конце концов последовал «Будапешт», «в девичестве» называвшийся совсем иначе. А их появившиеся на излете XIX — начале XX века «младоресторанцы» — «Прага», «Националь», «Метрополь» и другие оказались годков на сорок — пятьдесят моложе.

Так что наш герой — дважды первый из первых: и по своему лидирующему месту в истории отечественных ресторанов, и по долголетию. Ведь непременным, часто упоминаемым в прессе, литературе да и просто в разговорах участником московской жизни это заведение стало еще в 1830-х годах. Так что, дай бог, в нынешнем веке у него есть шансы отметить свое 200-летие. Да еще примерно с четырехлетней прибавкой, если учесть, что почтенный юбиляр — в роли филиала — в свое время отпочковался от одноименного заведения, основанного, напомним, его владельцем-французом на углу Петровки и Кузнецкого Моста аж в 1826 году.

В середине XIX века эта почти песенная строфа, вылетавшая из уст богато одетых господ, заставляла московских лихачей гнать своих гнедых на северо-западную окраину древней российской столицы, в Петровский парк. Там, в самом начале этого излюбленного у тогдашних москвичей места загородных гуляний и несколько в стороне от ведущего в Петербург тракта, находилось деревянное одноэтажное здание. А в нем — тот самый первоначально трактир, а потом ресторан «Яр», куда ближе к вечеру так спешили попасть не только подгулявшие купцы, но и куда более респектабельные господа: представители дворянской знати, знаменитые столичные гости, звезды отечественной культуры первой величины.

«Яр» гостеприимно принимал всех. Привечал даже привозивших гостей извозчиков тем, что бесплатно подкармливал их лошадей. Овсом, правда, четвероногих не баловал. Зато и сена не жалел. Поэтому лихачи, дежурившие на своей главной стоянке у Страстного монастыря, на требование пассажира спешно «доставить его в «Яр» откликались с большой охотой…

К середине XIX столетия ресторан, первоначально основанный Транквилем Яром как филиал, прочно стал одним из самых модных в Москве. Однако время шло, предприятие развивалось соответственно его ходу. А иначе — дабы оставаться на коне — нельзя было. Особенно когда, чтобы не отстать от прогресса, пришла пора и самих коней менять. Нет, элегантно одетые гости все еще довольно долго подкатывали к ярко освещенному входу на рысаках. Но уже в 1895 году в Москве начали переделывать линии конки под электрическую тягу. Так что очень скоро мимо «Яра», задорно трезвоня, время от времени стал прокатываться один из предвестников грядущей научно-технической революции — электровагон первого в городе трамвайного маршрута Страстная площадь — Петровский парк.