Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

Наши друзья точно выводили нас на оптимальное соотношение вечно противоречивых отношений «цена — качество». Благодаря их патронату чудно вписывались в наш тощий бюджет люля-кебабы (по-моему, лучшие в Москве) или обжигающие, меньше обычного размера, но честно сделанные армянские чебуреки. К мясу и сыру обязательно брали вкуснейший, только что приготовленный лаваш. Его готовил пекарь-кудесник Каро. Тандыр — круглая каменная печь в форме колодца, где его выпекали, находилась тут же, во внутреннем дворе. Смягчали и облагораживали весь этот гастрономический разгул фирменными армянскими винами. Они приятно кружили голову. Но память не отшибали. Вот ведь, сколько лет прошло, а во мне все по-прежнему звучит своеобразная музыка их названий: «Айгешат», «Аштарак», «Геташени»…

После каждого посещения «Арарата» мы возвращались на московские улицы, словно побывав у своих ереванских друзей дома. Никаких казенных общепитовских ощущений. Никакого неприятного послевкусия, остающегося после посещения обычного советского общепита. Никаких в нагрузку комплексов оттого, что «соседи» с недалекой от «Арарата» Лубянки что-то там занесли в свою фонотеку. Все, что они могли зафиксировать, — это то, что маленькая Армения в старинном центре столицы угощала нас за наличные. Но при этом явно с превышением над нашими весьма скромными чаевыми. Потому что совершенно бескорыстно, от всего сердца делилась своим теплом, добротой, умением работать, любить, дружить, радоваться жизни.

О том же самом из опыта других. Зимой 1962 года в «Арарате» оказались два друга, два поэта: уже освоившийся в Москве Евгений Рейн и приехавший из Питера Иосиф Бродский. Последний — кое-как тогда перебивающийся переводами будущий нобелевский лауреат — еще не был вытолкнут из страны. Но его уже вовсю «прессовали». И чтобы хоть как-то уберечься, он нырнул в плотно заселенную гущу столичного «плавильного котла». Почти сразу же ноги сами привели обоих в «Арарат». И тут произошло то, что Рейн чуть позже оформил в стихах. Он написал:

Здесь Рейн поставил точку и подписался «Р. Араратский».

Из рассказанного, надеюсь, понятно, почему многие в Москве буквально осиротели, когда 14 июля 1974 года двери Армянского дома на Неглинной открылись в последний раз. Пока район реконструировали, страна пережила смену эпох и ориентиров. В 2000 году на пустыре закипела стройка. И уже через два года на месте, где когда-то под армянскую зурну гуляла, веселилась и в одночасье закатилась наша молодость, появился фешенебельный пятизвездочный отель «Арарат-Парк-Хайят». А при нем — респектабельный ресторан с дорогим для старого москвича названием. Говорят, что сначала шеф-поваром пригласили того, кто угощал нас еще в старом «Арарате». Потом пришли молодые. Не хуже, если судить по нынешней кухне. С продуктами тоже все в порядке: почти все неповторимо армянское — от баклажанов до севанской форели — доставляют прямо из Араратской долины. В меню, а главное, на столе — строго выдержанный в канонах национальной кухни эксклюзив. В супе «ереванский бозбаш» вкус парной баранины, как полагается, вплетается в аромат свежих яблок и слив. Натурального (не бройлерного) цыпленочка зажаривают до хрустящей корочки. И не на чем-нибудь, а на каменной сковородке тапакац. На завтрак подают харису — пшеничную кашу с курицей, разваренной до ниток. И никаких капучино с эспрессо, только кофе по-армянски, сваренный на песке…

И при этом — приличные порции, посуда из лиможского форфора, почти безупречное обслуживание.

Цены — по крайней мере, на глаз — не такие уж и заоблачные. Но в «уях». Потом, когда прейскурант повелели оформлять в рублях, все встало на свои места. Расчет пошел в «штуках», да и чаевые оказались «царскими».

Конечно, можно считать, что с появлением в столичной коллекции роскошных заведений нового «Арарата» жизнь, в натуре, стала веселее. Но почему же при этом обязательно и сильно дороже?

В старых «Арагви» и «Арарате» тоже было не бесплатно. Но как-то по-другому. Не в «уях». Да и надежда на какое-то неизбежно светлое для всех будущее, несмотря ни на что, теплилась. И тогда казались не такими низкими потолки. Не такими тесными украшенные фресками стены…

Мы благополучно дожили до времен, когда в Москве открылись десятки, сотни новых, «с иголочки» ресторанов, а в старые завезли самые современные материалы и сделали евроремонт.

И только тут обнаружилось то, что многие из нас, современников старого «Арарата», когда-то даже вообразить не могли — что вся эта благодать к тем, прежним нашим мечтам никакого отношения не имеет.

Как сказал один мой приятель, настороженно кося глазами в сторону своей когда-то простодушно хорошенькой жены, ныне его же прекраснодушной недотепистостью превращенной в беспощадную бизнесвумен: «Поосторожней надо бы с мечтами! В один прекрасный день они могут сбыться…»

Для ВИП-персон они, конечно, сбылись. Жаль только, что всем остальным такое не всегда по карману.