Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

«Зачем? Самый лучший здесь по-карски», — бросил мой более опытный в таких делах товарищ. Я с этим «далеко не лучшим» — сладострастно урча и постанывая — расправился в мгновение ока. И, «пересчитав» все ребрышки до полировочного блеска, попросил повторить…

И еще. Впрочем, тогда это вся Москва знала. Нигде больше в нашем городе не умели делать такого сочного, такого поджаристого, такого румяненького цыпленка табака. Аппетитно обложенный зеленью, с неподражаемой острой чесночной подливкой, он, по определению одного из знатоков, «чуть ли не кукарекал в восторге от собственного вкуса». А если все это промокнуть теплым духовитым лавашом?! Да под бокальчик цинандали в оригинале?!

Тут уж, как говорится, нет слов! Одно слюноотделение…

Нет, все-таки действительно жаль, что в 2004 году этот ресторан закрыли на бесконечно долгий ремонт. Ведь как остро в нашем северном краю, где спокон веков все быстро выпитое считается безалкогольным, нам не хватает по-кавказски неспешного, с классной горячей закуской застолья!

А какой вкусной и здоровой могла бы стать жизнь страны еще в прошлом веке, если бы товарищ Ленин не злоупотреблял сухомяткой и крутыми куриными яйцами, которыми после изнурительных заседаний в Совнаркоме и МГК ВКП(б) обкармливала его на ночь супруга Надежда Константиновна. Куда было бы полезней и дальновидней, если бы вождь степенно, в окружении других нормальных граждан страны обедал в «Арагви». Возможно, тогда бы никто не вовлекал страну в оголтелый военный коммунизм. И ничто не мешало бы строить в ней социализм не только с замечательными блюдами кавказской кухни, но и большим шведским столом.

Неглинная улица, дом № 4. Раньше здесь размещался старый, с еще дореволюционной биографией ресторан «Европа». В нем была приличная кухня, играл оркестрик, выступали артисты. В апреле 1944 года, когда в Москве снова открылись рестораны и кафе, «Европе» вместе с «Москвой», «Авророй» и другими ночными фаворитами столичного общепита присвоили звание предприятия первого разряда.

Но в самом начале 1950-х все это было быстро забыто. Потому что на ее месте появился новичок, который хоть изначально и проходил по документам как кафе, но довольно быстро — не столько формально, сколько по факту — стал настоящим рестораном. И даже более того — совершенно затмил свою почтенную предшественницу, чем, собственно, почти обрек ее на полное историческое забвение.

А вот про «Арарат» несколько десятилетий подряд знал почти каждый второй взрослый москвич. И почти каждый пятый приезжий. Даже если он ни разу здесь лично не бывал. Такова была слава! И слава заслуженная.

Про маму — это, конечно, несколько преувеличено. Все-таки в московском «Арарате» была представлена самая старая, самая затейливая и самая трудоемкая в Закавказье кухня — армянская. Такую не всякая мама — пусть она даже будет ей с детства родной — потянет. Зато все остальное — и с минимум формальностей — было действительно душевно, по-домашнему. Главное было проникнуть внутрь. А стимулов для того было много. Привлекал даже режим работы. Кроме «Арагви», «Арарат» тех времен был, пожалуй, единственным такого рода заведением, который дольше других в городе официально работал в режиме ресторана первого разряда, то есть до пяти утра, а неофициально — почти круглосуточно. Располагалось заведение также исключительно удобно: в самом центре, вблизи сразу трех столичных театров — Большого, Малого и Детского.

Кормили в «Арарате» не только очень вкусно, но и сравнительно недорого. Так что туда днем и ночью ломилась самая разнообразная публика: артистическая, богемная; дипломатическая, чужеземная; студенческая, «деловая» и даже «подпольно-цеховая». Настрой такому демократическому — без чинов и званий — братству задавали главные завсегдатаи заведения — армяне. Если «Арагви» собирал под своей крышей московских грузин, то «Арарат» выполнял ту же роль, сразу же став местом традиционных встреч армянского землячества. Так что именно здесь в гуще одетых в скромные черные пиджаки командированных из какого-нибудь Ленинакана можно было вдруг упереться взглядом в роскошный маршальский мундир прославленного военачальника Ивана Баграмяна. Или обнаружить чуть в стороне от говорливой компании молодежи в модных тогда «битловках» вдохновенно всклокоченную гриву волос великого советского композитора А. Хачатуряна, тихо что-то наговаривающего в слуховой аппарат несколько туговатого на ухо чемпиона мира по шахматам, гроссмейстера Т. Петросяна.

Кстати, «слушали» в «Арарате» — это если о специалистах с соседней Лубянки — не хуже, чем в «Арагви». Предполагаю, что даже самих Баграмяна с Петросяном и редко, но заглядывавшего на огонек Константина Симонова. Заодно с ними «фиксировали» и всех остальных. Но особо пристально, конечно, иностранных дипломатов и журналистов. Полагаю, что они об этом догадывались. Как и все остальные посетители «Арагви», которые вольно или невольно вступали с ними в контакт.

Нас же — простых московских студентов — это, честно говоря, не очень напрягало. Куда более заботила нехватка средств и сложность проникновения за входную дверь. У нее почти всегда змеилась большая очередь. И, упрямо игнорируя табличку «Свободных мест нет», стоически ждала, когда «Сезам приоткроется». Лично я эту проблему решал с помощью двух своих сокурсников — коренных ереванцев. Они вроде бы корешились с самим метрдотелем Робиком Баблаяном, бывшим, кстати сказать, выпускником филфака МГУ, не без пользы использовавшим опыт ресторанного общения с гостями в своей дальнейшей творческой работе.

Впрочем, «своих» было столько, что даже при таких связях частенько приходилось постоять. Зато, проникнув в уютный интимный полумрак гостевого зала и рассевшись за низенькими столиками на огромных, устланных коврами диванах, заваленных грудой разнокалиберных подушек-думочек, можно было сладко расслабиться.

От разнообразия предлагаемых в «Арарате» вкуснейших блюд сводило челюсти: невероятно сытный, приправленный выдавленным из лимона соком хаш; пышущие жарким ароматом шашлыки, пикантная долма с ее компактными кусочками мясной начинки, завернутыми в виноградные листья…

А еще бодрящая своей свежестью мацони, пряная бастурма, острые армянские сыры со свежей кинзой. Словом, это была роскошная и, учитывая содержимое наших студенческих карманов, одновременно жестокая картина!

Но в молодости проблемы не выглядят столь уж непреодолимыми. Нас эпизодически что-нибудь да выручало. То удачно подворачивался редакционный гонорар на практике. То на день-другой обогащала сезонная разгрузка овощей на продуктовой базе. Но более всего толковые советы наших сокурсников — консультантов из Еревана.