Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

Однако самое худшее произошло уже в новом веке: в 2002 году не такую уж и ветхую старую «Москву» снесли. А на ее месте — как бы с прежней внешностью — принялись возводить новую.

Спора нет: сегодня на прежнем месте возникла новая, безусловно более комфортабельная внутри и даже где-то с прежними, легко узнаваемыми чертами «Москва». Полагаю, что и кухня в ее новеньких ресторанах и кафе — не говоря уж о сервисе — в чем-то современней и круче прежней.

Но ведь беда в том, что невосстановимо. И поэтому как-то жаль навсегда утраченной неповторимости прежних интерьеров. И какого-то по-особому праздничного света, который исходил из сотен окон многоэтажной громадины прежней «Москвы» и молочных шаров на фонарных столбах перед ее фасадом. Ведь именно они незабываемым майским вечером 1945 года освещали ликующее, обнимающееся, полное радости от Победы и горчайших слез от невосполнимых утрат человеческое море на Манежной площади.

А еще, конечно, жаль разоренного гнезда, которое в суровые октябрьские дни 1941 года перед угрозой захвата гитлеровцами Москвы хорошенько заминировали. Но народ не отдал свою столицу врагу. «Москва» уцелела. И потом до самой Победы укрывала и подкармливала, а в мирные дни привечала и избавляла от тины бытовых мелочей далеко не балованную удобствами отечественную культуру.

А сколько уже в «Москве» 1960, 1970 и 1980-х было обмыто орденов видных советских военачальников, Героев Социалистического Труда, лауреатских званий выдающихся деятелей науки и культуры! Сколько раз связывались судьбы любящих и разрубались узлы взаимного непонимания на пятнадцатом этаже в кафе «Огни Москвы»!

Действительно, куда? Ну, пристроили несколько роскошнейших ресторанных люстр в Музее архитектуры. А что с остальными? Или где свалили дивной красоты облицовку стройных колонн из уникального итальянского мрамора малахитового цвета? За их красоту, кстати сказать, была заплачена неимоверная цена: в 1931 году этот мрамор — перед тем как взорвать объект — по-мародерски содрали с намоленных стен старого храма Христа Спасителя. Я уж не вспоминаю про роспись Е. Лансере на потолках — у кого повернулась рука их ломать при демонтаже? И живописные плотна И. Машкова — их-то в какие такие запасники уволокли?

Не всех, ясное дело, это волнует. Многие — особенно молодые — о том и ведать не ведают. А некоторые — как раз из информированных — считают, что, собственно, и жалеть нечего. И вспоминают, как осуществлялась в окружении той красоты прикормка нужных людей, слежка за иностранцами, как крутились в гостиничных коридорах спекулирующие шмотками фарцовщики и валютные проститутки.

Но ведь не эта накипь ушла из нашей жизни со сносом «Москвы».

Навсегда утратилась какая-то пусть совсем не доминирующая, но все равно очень теплая краска из жизненной палитры сразу нескольких поколений.

А заодно — закрылась настоящая академия, воспитавшая и подготовившая в своих стенах многих выдающихся отечественных мастеров кулинарного дела.

Даже в монохромные советские времена на тогда Советской, а ныне Тверской площади у людей, не теряющих аппетит и вкус к жизни в любых ситуациях, был выбор. Во всяком случае, для многих моих друзей-кинематографистов. Судьбу их фильмов решали совсем неподалеку — в особняке Госкино СССР в Гнездниковском переулке. И согласно традиции, после оглашения очередного приговора очередной кинокартине ее творцов прямо-таки вышибало в сторону Советской площади.

Там, словно витязь на распутье, их уже поджидал на своем бронзовом коне бронзовый же князь Долгорукий. С высокого гранитного пьедестала он своей правой рукой давал отмашку в сторону Тверской, дом № 9, в торце которого тогда зеркально поблескивали витрины довольно респектабельного кафе «Отдых». У кинематографистов для него было свое название — «Долина слез». Поэтому создатели тех картин, в отношении которых суровые кинокомиссары говорили «Не пойдёть!», знали: им — туда. Считалось, что лучшего места, где можно было бы интеллигентно, с хорошим коньячком «завить горе веревочкой», в Москве не найти.

Счастливчиков же, получивших после мучительных цензорских пыток заветное прокатное свидетельство, тянуло совершенно в противоположную сторону. Там, за богатырски расправленным левым плечом бронзового основателя Москвы, в доме № 6 располагался один из самых популярных в этом городе ресторанов — «Арагви».

Вот как раз с этим — если иметь в виду ароматы вкусной и здоровой грузинской кухни — здесь обстояло «божественно». Что признавало даже беспощадно верящее только в марксизм-ленинизм советское руководство. Исключение составлял лишь кое-как питавшийся на дому главный вождь мирового пролетариата. Поэтому висящая до сих пор на общей стене табличка с характерным профилем и надписью «Здесь В.И. Ленин участвовал в заседании Московского комитета РКП(б) 16 августа 1918 г.» не должна создавать у вас иллюзии, что «здесь» — это в «Арагви». Потому что, во-первых, и дата не та. А во-вторых, гостиницы «Дрезден», где как раз и происходило отмеченное на памятной доске событие, давно нет. Во время сталинской реконструкции Тверской улицы Горького в 1930-х годах здание бывшей гостиницы (тут почти полная аналогия с нынешними временами) взорвали ради возведения престижного здания на престижном месте для особо уважаемых людей.

В лучшие квартиры дома, который и поныне значится под номером шесть, заселили знатных людей Страны Советов — народного артиста СССР, орденоносца Б. Ливанова; выдающегося кардиолога, известного кремлевского врача Я. Этингера, бывшую участницу легендарных чапаевских атак М. Попову, вошедшую в эпос Гражданской войны и народные анекдоты под именем Анка-пулеметчица, и многих других.

Тем же, кто был попроще и посомнительнее, выделили тоже неплохую, но площадь поскромнее. Некоторых из жильцов в самый пик Большого сталинского террора в 1937 году увезли отсюда в тюремных «воронках». Жен и детей отправили в специальные лагеря для родственников «врагов народа». А тех немногих, кому посчастливилось остаться в своих осиротевших гнездах, уплотнили, периодически то подселяя, от отселяя к ним самых разнообразных жильцов.