Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

Самым ярким пятном той поры стал Московский международный фестиваль молодежи и студентов 1957 года. Буквально только что — и казалось, навсегда — прочно упакованная в «совпаршив» столица вдруг празднично помолодела от веселой раскованности одетых в ладную джинсу юных посланцев планеты. А на некоторых концертных площадках города даже заиграл джаз. Матерых политических бойцов с раритетного бронепоезда «ЦК КПСС» эти завезенные иностранными гостями упругие ритмы никак не поколебали. Зато где-то в унисон завибрировал их кадровый комсомольский резерв. Тем, дабы не ударить в грязь лицом перед прогрессивной молодежью мира, вечно правящая партия советского начальства доверила идейно-культурно опекать на фестивале своих сверстников. Однако «партотцы» опрометчиво забыли, что их «комдети» — сами из послевоенного мальчишника. И стало быть, еще задолго до начала своей комсомольской карьеры так или иначе, но тоже подсели на джазовый экспресс. А он, между прочим, пилил на всех парах не куда-нибудь, а в Чаттанугу (штат Теннесси).

То, что уже при подготовке к фестивалю некоторые кураторы и их подшефные спелись, для легальной встречи отечественных джазменов со своей аудиторией имело решающее значение. Благодаря этому уже в 1956 году Юрию Саульскому удалось создать при Центральном доме работников искусств (ЦДРИ) молодежный ансамбль, который почти целиком состоял из импровизаторов. Биг-бенд ЦДРИ пользовался бешеным успехом. И очень достойно выступил на небольшом джазовом конкурсе, который в рамках фестиваля проходил в бывшем Доме кино на Поварской улице. Случившееся было почти беспрецедентно: после десятков лет гонения джаз в стране вышел из подполья.

Далее уже свое слово — в плане попыток создать в столице нечто вроде джаз-клуба — попытались сказать энтузиасты — единомышленники Алексея Козлова. Ему — тогда уже набирающему силу джазовому саксофонисту — даже удалось немного поиграть со своим квинтетом в первом из таких клубов. Он камерно существовал в ДК энергетиков на Раушской набережной.

Будущее, казалось, внушало отечественному джазу, а также его только-только начинающей формироваться аудитории надежды. К тому же в 1960 году в Москве планировалось проведение очередного международного молодежного форума. И его комсомольским организаторам позарез требовалось что-то «эдакое для атмосферки». Однако на этот раз номер не прошел. «Старшие товарищи» от затеи отмахнулись. А клуб на Раушской прихлопнули. Казалось, железный занавес снова стал опускаться. Но вдруг случилось то, что еще сравнительно недавно самым безбашенным джазовым фанатам из ликвидированного в 1955 году «Коктейль-холла» казалось прекрасной и невероятно далекой мечтой. Джаз сначала заиграли в только что открытом кафе «Молодежное». А вслед за ним и в нескольких других кафе, расположенных в самом центре Москвы.

Как такое могло случиться и во что вылилось — стоит отдельного рассказа.

«Любите ли вы Бетховена?» — спросили как-то Джона Леннона на пресс-конференции во время первых гастролей «Битлз» в США.

«О да! — сохраняя серьезность, ответил он. — Особенно под него танцевать!»

В Советской России полвека танцевали под джаз. Правда, подразумевая под этим любую пригодную для притопа музыку. Понимание того, что джаз может быть серьезным, что танцевать под него — все равно что плясать гопака под Бетховена, пришло не сразу. Но в том, что это случилось, большую роль сыграл октябрьский 1961 года XX съезд КПСС. И конечно, настырность рвущихся из подполья отечественных джазменов, которых эта самая КПСС туда и загоняла.

Именно в этом месте власти позволили открыть кафе «Молодежное», куда в дни съезда можно было бы завести гостей из некоторых братских партий и сказать: «Смотрите, какой у нас социализм без берегов — даже джаз есть». Впрочем, днем «Молодежное» работало в режиме обычного общепитовского заведения: сосиски с горошком; яичница-глазунья и кофе с песочником. Ну, можно было еще заказать бокал сухого красного вина типа «Старый мельник».

Однако все преображалось клубными вечерами шесть раз в неделю. Тогда узкий, похожий на кишку зал на сто мест буквально трещал от наплыва посетителей. Вдвое больше завидовало в очереди за дверями. Еще бы! Счастливцев внутри угощали своими стихами молодые, но уже очень популярные звезды советской поэзии Е. Евтушенко, Р. Рождественский, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина. С ними неформально общались известные всей стране люди: от «улыбчатого» Юрия Гагарина до «певучего» Марка Фрадкина. Первый космонавт звал молодежь в межпланетное будущее. Известный композитор делился творческими планами. И даже вдохновился в этих стенах на создание песни, которая так и называлась — «В кафе «Молодежном».

И все же главным блюдом для многих были завершающие вечер выступления джазовых ансамблей. Поскольку иных мест, где можно было бы свободно послушать выступление парочки самых, пожалуй, ярких из них — квартета Г. Гараняна и квинтета А. Козлова — попросту не было. А в «Молодежном» они выступали постоянно. И не только они. В 1962 году в этом кафе даже состоялся Первый фестиваль джаза. Довольны остались все. Особый повод радоваться был у участников. Все-таки их музыка и они сами были наконец-то легализованы. Могли формировать свою аудиторию. А значит — вместе с ней профессионально и творчески расти.

При этом почти каждый догадывался, что эта «панама» ненадолго. Что их трио, квартетам и секстетам отведена роль гарнира к идеологическому блюду, которое готовили в ЦК ВЛКСМ, а то и повыше.

Впрочем, был в этом высочайшем «крышевании» и плюс. Потому что очень скоро вечера в «Молодежном» прикрыли (говорят, по жалобе на страшный шум некоего жившего в этом же доме генерала). И ребята оказались один на один с Московской организацией московских ансамблей — сокращенно МОМА. В иных условиях ожидать чего-либо хорошего от этой конторы, курирующей всю работу музыкальных коллективов в кафе и ресторанах, джазменам не стоило. Но МОМА, видимо памятуя о противоречивых медвежьих разворотах еще более высоких кураторов, форсировать события не стала. А повела себя как кукушка. В том смысле, что, сказав новым детишкам «живите!», в заботе о «гнезде» предоставила их самим себе. «Кукушата» оказались ребятами не промах. Когда нужно, умели «скорешиться» со сверстниками в МГК ВЛКСМ. Когда требовалось, ныряли под крыло Московской организации союза композиторов. А в результате очень скоро джаз стали играть в кафе «Аэлита» около Маяковской и в «Синей птице» на улице Чехова (ныне Малая Дмитровка). По сравнению с «Молодежкой» в «Синей птице» разговоров было гораздо меньше. Зато импровизационные выступления (ночные джем-сейшен) проходили с гораздо большим драйвом. Что в общем-то неудивительно. Обстановка была более располагающей, а импровизировали лучшие на то время отечественные джазмены — в том числе те же Козлов с Гараняном.