Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности
- Название:Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Ястребов - Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности краткое содержание
Эту книгу нужно было назвать «Пушкин и мы», да она, собственно, так и называется. Эту книгу можно было назвать «Пустота и мы», пожалуй, верно и так. Когда культура или каждый из нас соотносится лишь с фактами, а не со смыслами, тогда культура и каждый из нас – пустота.
Пушкин – «наше все»? Да щас! Как бы красиво мы ни обзывались, Пушкин – самое многострадальное слово в русском языке. Оно означает все и ничего: и медитацию, и пальчики оближешь, и ментальные конструкции, и убогие учебники, и мусор бессознательного, и русский дзен и русский дзинь.
В нашей жизни недостаточно Пушкина? Или в нашем Пушкине недостаточно жизни?
Читатель – вот текст о поп-культуре твоей души, о любви и спасении. Эта книга отвечает на главный русский вопрос: если обувь мала, следует ли менять ноги? Актуальный Пушкин – тотальное включение слова культуры в синтаксис реальности каждого из нас – тебя, меня, Тютчева, Муму и Достоевского.
Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В этом смысле по многообразию, «энциклопедичности» и «объективности» репрезентации реальности любой телевечер перекрывает «объективный» информационно-аналитический потенциал всей словесности за последние пару веков.
Книга, при всех ее хрестоматийных достоинствах, была далека от задачи предложить потребителю образ гипермасштабного мира.
К примеру, о вещах, которые находились вне индивидуального контроля, патриархальный человек попросту не думал. Газета, а затем ТВ стали настойчиво навязывать ему информацию об этих вещах. Окончательное разрушение патриархальной семьи произошло с помощью массированной политики ТВ-вовлечения человека в макромир. ТВ расширило вовлеченность в мир, который для человека всегда оставался невнятным и который, собственно, не нужен и опасен, ввиду того что его трудно вписать в структуру обывательской жизни.
ТВ позиционирует себя в качестве объективного источника информации, как место, где торжествует плюрализм идей и мнений, оно предоставляет слово всем: сектантам, клирикам, рокерам, генетикам, историкам. Каждый персонаж несет свою истину и активно ее отстаивает. Полифония взглядов очевидна и похвальна, Кэмерон Э. осматривает проблему: «Это они, конечно, для того, чтобы хоть немного развлечь слушателей. Этнические группы, живущие во взаимной ненависти и скованные разной исторической правдой, исключающие друг друга верования, отрасли промышленности и движения, каждый день сводящие на нет работу других, а также развлекательные программы, косо смотрящие друг на друга, – все это собрано бок о бок и награждено одним скопом, причем каждая награда ставит под сомнение правомерность другой. Ну, например, ремесло лесоруба объявляется достойным награды, но и дело защиты деревьев – тоже. Но разве правомерность одного не отменяет автоматически правомерность другого?»
Близкого, не несравненно меньшего по масштабам эффекта некогда добивалась и литература. Жизненный и, что более важно, культурный опыт писателя и верного ему обывателя, воспитанного культурой, был гарантом убедительности книги. При этом доверие художественной литературе граничило с парадоксом. Прочитал обыватель Пушкина – прав Пушкин, Чехова – Чехов. Но достаточно было мнению Пушкина, Чехова столкнуться с жизнью, тотчас обнаруживалось, что в реальности красивые ценностные идеи писателей не получают явных привилегий, даже, напротив, уничтожаются полифонией куда более значимых идей, которые в литературе напрочь отсутствуют или же существуют в пределах неких традиционных формул. Этот парадокс решался наивным испытанным способом. Ценностные ориентиры Пушкина или Чехова, материализованные в виде звонких цитат, прописывались в сборничках «В мире мудрых мыслей» и предлагались жизни в качестве идеального образца и воления.
Апологеты книги скоропалительно обзывают телевидение рынком вторичных ценных бумаг, идей и слов. Обидчивая поспешность оценки очевидна. ТВ-слово информационно, всегда готово к употреблению, в нем тотально явлены смыслы и значения, в которых отсутствует замешательство, свойственное книге.
Танцуют все: А. Роб-Грийе, А. Рене, неистовый Виссарион
Содержание ТВ-информации и ТВ-картинки, рекламные заставки, перебивки планов, многожанровость и многотемье создают новый тип хронотопа, вносят коррективы в привычное обывательское представление о времени и о себе во времени.
А. Роб-Грийе размышляя о феномене времени в фильме Алена Рене «Прошлым летом в Мариенбаде», предпринимает литературоведческий анализ текста, тождественный опыту прочтения книги: «…мир, в котором разворачивается действие всего фильма, характерным образом принадлежит вечному настоящему, которое делает невозможным любое обращение к памяти. Это мир без прошлого, который в каждый момент является самодостаточным и постепенно исчезает. Этот мужчина и эта женщина начинают существовать, только когда они первый раз появляются на экране; до этого их просто нет; и когда сеанс завершается, они вновь перестают существовать. Их существование длится столько же, сколько длится фильм. Помимо тех образов, которые мы видим, слов, которые мы слышим, никакой реальности здесь быть не может».
Размышления писателя о фильме могут быть успешно перенесены на процедуру восприятия книги. Как бы ни хотелось отечественному читателю, воспитанному в одном из обихоженных гнезд классического литературоведения, восходящего к Белинскому, хвалебно утверждать по известной модели, что каждое произведение великого писателя есть своего рода «энциклопедия русской жизни», подобное заявление чудовищно некорректно. Онегин и Татьяна, Каренина и Вронский начинают существовать в тот момент, когда о них заходит речь в книге. Сколько бы писатель не убеждал нас в наличии некоего глобального контекста, даже эскизно явленного в книге, внимание читателя сосредоточено на подглядывании за частным человеческим опытом. Именно он, а не прочая реальность, делает книгу интересной читателю-обывателю.
В этом смысле ТВ рождает бесконечное множество контекстов, оно подобно библиотеке сюжетов, которая с настойчивостью заявляет принадлежность к современности зрителя. Эта современность понимаема и принимаема почти всей ТВ-аудиторией.
Телевизионная картинка предлагает образы мира без обязательства зрительского присутствия на месте событий, но с обязательством стать свидетелем этих событий. В этом заключается несомненный демократизм ТВ.
А вот книга элитарна. Чтобы хоть чуть вникнуть в фабулу воспитания Онегина, читателю недостаточно банально зафиксировать информацию, ему нужно в детстве гулять с гувернером по Летнему саду или досконально изучить пушкинскую эпоху. Конечно же речь идет об истинном любителе и поклоннике словесности. Относительно ТВ процедура восприятия предельно упрощена: визуальный ряд дает точное представление о контексте происходящего и не требует от зрителя отменной культурной квалификации.
Книга всегда соотнесена с определенным уникальным социальным и мыслительным контекстом. Потребность в этом контексте у ТВ ослаблена или сведена к минимуму. Зрителю, безусловно, приятно увидеть на экране некое место, которое он когда-то посещал, но сотни и тысячи иных мест, предлагаемых его вниманию за один только вечер, не подразумевают воспоминания, рефлексии либо срочного обретения новых знаний. Книга же апеллирует исключительно к субъективному опыту и связана с требованием хоть отчасти быть равным автору в той или иной своей психологической ипостаси или жизненной квалификации.
Это касается не только общения с психологическим миром героев классики, но и «производственными» темами. Война, сбор урожая, строительство и прочее, описанное в книге, предлагается читателю в качестве популярно-философских этюдов, которые создают эффект объективности и расширяют общие представления человека, не вовлеченного в сам процесс названных деятельностей, о многообразном мире.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: