Иван Полуянов - Деревенские святцы

На Руси почитали эту немудреную обутку высоко, ревнители древних уставов завещали хоронить себя исключительно в лаптях. Вывешенный в хлеву, в курятнике лапоть, словно божество, якобы охранял скот и птицу. В лапте вывозили семена огурцов на гряды.

Что до валенок — катаников, они в обиходе где-то с XVII века.

4 апреля — Василий теплый.

В устных календарях — солнечник и парник, еще раз капельник. Вспомнилось детское, деревенское: сидим на припеке, звонко выкликаем:

Что ж, свет восторжествовал, черед за победой тепла: «в апреле и под снегом земля преет».

Ну, далеко не всюду. В Неноксе либо Мезени намерзнут с крыш сосульки — |и уже событие.

Напряглись, чтоб пышней распушиться, барашки верб, словно огоньки свечей, теплятся негасимо…

С елок, хвойных колоколен, проблескивая дымчато, порошат семена — крылатки, и тишь, тишь — до звона в ушах!

Весна, везде у нее свой облик, и для всех она своя.

Устные численники хранили мужикам для востребования:

«При восходе солнца на небе красные круги — год обещает плодородие».

«На сходе снега ложится на траву лонской (прошлогодний) тенетник, лягушки заквакают, да замолкнут от возврата холодов — будет помеха урожаю».

5 апреля — Яковы, Захары и Василий Мангазейский.

С первых проталин сороки на стройке. Кому бы с одним гнездом справиться, а белобокие затевают сразу несколько: прочное, с крышей, фундаментом из глины — птенцов пестовать, еще два-три — для отвода завидущих глаз. Гораздые стянуть что плохо лежит, никому не верят, по себе они о других судят. Кто ни едет, ни идет, запускают вертячки вслед бранчливый стрекот. Остается махнуть на них рукой:

— Заладила сорока в день Якова одно про всякого!

В прошлом этот день был знаменателен для северян-землепроходцев, промышленников, основавших в Сибири на реке Таз славимый Русью город, «златокипящую Мангазею» (по племени мангазеев). Через торжища, таможню за его деревянными стенами до 1671 года проходили кипы мехов соболей, черных лисиц, песцов, белок, бобров, тысячами пудов вывозились бивни ископаемых мамонтов, клыки моржей — дорогой «рыбий зуб». Не находилось исстари города без местного святого заступника. Праведного Василия Мангазейского чтили 5 апреля от Холмогор до Устюга, до Тотьмы, по сибирским промысловым становищам.

6 апреля — Предпразднество Благовещения,так называемая Похвала, известная присловьем: «На Похвалу курочка первым яичком похваляется». Хохлатки несутся? Надо отметить! «Коли ночь тепла, весна будет дружная» — надо запомнить.

7 апреля — Благовещение Пресвятой Богородицы.

Большой праздник в честь Пресвятой Богородицы, в строю первых православного чина.

В устных календарях этот день назывался зимобор.

Народные календари, обособлявшие зимобор третьей встречей весны, являли очередной пример срастания доисторической мифологии с новой для своего времени христианской верой. Матерь Божия, закономерно или в силу преемственности, обрела черты древнеславянских Живы, Лады, Девы-Зори. Чтилась как заступница мира сирых, обездоленных. Она дарует свет, повелевает вешними молниями. К ней предки-пахари припадали с мольбой:

По вековым преданьям, Гавриил на пахоте с сохой, Дева Мария с лукошком — хлеба сеет…

Свят труд земледельца — вряд ли поэтичнее выразишь сокровенную мысль далеких пращуров!

В третью встречу весны красочные в узорном многоголосье, торжественно величавые песнопения, веснянки и хороводы славили пробуждение природы, радость жизни на земле, обильно политой трудовым потом, суровой, горькой и такой родной, что в горле комок.

По городам и селам велся обычай «отпущения птиц на волю». Покупали на рынках дети и взрослые пташек и растворяли клетки:

Накануне праздника горожанами посещались тюрьмы для раздачи милостыни заключенным сквозь решетки. И нищенка-побирушка, и царь-государь соблюдали заветы милосердия. Как знать, быть может, неподъемная копейка, медный грош бедняка способны были легче всего достучаться до сердца закоренелого преступника, пробудить душу живу?

В древней Руси перед Благовещеньем держался обычай окуривать можжевельником зимнюю одежду, домашний скарб, сжигать соломенные постели, дабы обезопаситься от тлетворной нечисти, последышей зимы. «Под дымом не сидят», — не топили печей, спать укладывались в холодных горницах, сенях.

Южные, «украинные» местности к Благовещенью разворачивали полевые работы, там справлялся «вдовий тыждень»: пахота, сев на сирот, на вдов (в Поморье вдовьи помочи, естественно, протекали позднее).

Зимобор окружался приметами о весенней страде, о трудовом лете.

Земля… Земля-кормилица, хотелось видеть ее изобильной, щедрой. Лес — полон красного пушного зверя, грибов, ягод; озера, реки — рыбы густо; луга, поскотины — травостой духмян, что коня скрывает. А нива — золотые колосья, а деревня — без бедноты нищей!

Не этими ли, у сердца лелеемыми мечтами порождены некоторые строки месяцесловов?

«В Благовещенье дождь — уродится рожь колосиста, умолотиста».

«Мокрое Благовещенье — на губину, к грибному году».

«Солнышко с утра до вечера — об яровых тужить нечего: благая весть — будет чего поесть».

«В Благовещенье мороз — под кустом овес».

«На крышах снег лежит, в полях лежать ему до Егорья (6 мая)».

«Во что погодой зимобор, во то и Фекла запрядальная (7 октября)».

8 апреля — Отдание праздника Благовещения. Собор Архангела Гавриила.

Благовестником поименован духовными святцами Архангел Гавриил. Устные календари определяют его день несчастливым. «Прясть на Гаврилу — работа не впрок». «Что ни родится на Гаврилу — уродливо, криво». «Из благовестного теляти добро не ждати». «Благовестное яйцо — болтун».

Налицо противоречие с предыдущей датой, одно в них наслаивается на другое: наследие древности, ничего не скажешь, таковы уж крестьянские численники.

Солнце и дождь…

А бывает и по неделям пурга, ветер валит с ног…

Вечером стояла теплынь, ошалевшие воробьи дрались за пушинки, соломинки — в гнездо волочь; мычали в хлевах коровы, просясь на волю. Утром выгляни-ка в окно — густа изморозная мгла, отяжелели от мохнатого инея деревья.