Андрей Колесник - 1000 мудрых мыслей на каждый день

Старики и кометы почитаются по одной и той же причине: и у тех, и у других длинные бороды; и те, и другие владеют даром предсказания.

Всякий, кто способен вырастить два колоска пшеницы на том месте, где раньше рос только один… заслуживает высшей похвалы человечества, для своей страны он делает гораздо больше, чем все политики вместе взятые.

Некоторые люди скрывают свой ум гораздо тщательнее, чем свою глупость.

Жить иногда имеет смысл чужим умом, но полагаться можно только на свой.

Лохмотья всегда имеют какое-то забавное сходство с роскошью: в обоих есть что-то броское, так что издали, в темноте или при близорукости легко впасть в ошибку.

Некоторые, стремясь искоренить предрассудок, истребляют заодно добродетель, честность и религию.

Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари.

Дурная компания подобна собаке, которая пачкает тех, кого больше всех любит.

Есть только один способ появления книги (как, кстати, и их авторов) на свет божий и десятки тысяч способов этот мир навсегда покинуть.

Давно известно, что те, кому отводят вторые места, имеют неоспоримое право на первое.

Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.

Как же можно рассчитывать, что человечество способно внять совету, если его не хватает даже на то, чтобы внять предостережению?

Слоны всегда изображаются меньшими, чем они есть на самом деле; блохи же – всегда большими.

Когда врачи говорят о религии, они уподобляются мясникам, рассуждающим о жизни и смерти.

Всякое правительство, действующее без согласия тех, кем оно правит, – вот исчерпывающая формула рабства!

Когда мы стремимся к чему-то, это что-то представляется нам исключительно в положительном свете; но вот цель достигнута, и теперь уже в глаза бросаются лишь отрицательные стороны нашего предприятия.

Критика – налог, который великий человек платит публике.

Лесть, говорят, – пища глупых, между тем сколько умных людей готовы от времени до времени отведать хоть глоток этой пищи.

Лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.

Менее всего мудрец одинок тогда, когда находится в одиночестве.

Нужное слово в нужном месте – вот наиболее точное определение стиля.

Отдаваться гневу часто – все равно что мстить самому себе за вину другого.

Партия – это безумие многих ради выгоды единиц.

Похоже, что религия с возрастом впала в детство, и теперь, как и в детстве, ее необходимо подкармливать чудесами.

Причина великих событий, как и великих рек, часто бывает очень мала.

Дай вам Бог жить все дни вашей жизни.

Самую большую и самую искреннюю часть наших молитв составляют жалобы.

Порой я читаю книгу с удовольствием, а к ее автору отношусь с ненавистью.

Из свиного уха шелкового кошелька не сошьешь.

Человека можно заставить (деньгами или угрозой) ходить в церковь – но не более того.

Обещания даются только затем, чтобы их нарушать.

Я не отвечаю перед Богом за те сомнения, что зародились в моей душе, ибо сомнения эти – следствие того разума, который сам Он в меня вложил.

Я сетую на то, что колода плохо перемешана, только до тех пор, пока мне не придет хорошая карта.

Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.

Я склонен думать, что в Судный день ни умному, с его пренебрежением к нравственности, ни глупцу, гнушающемуся веры, равно не поздоровится, ибо пороки эти неискупимы; так, просвещенность и невежество кончат одинаково…

Тщеславие скорее признак ничтожества, нежели величия.

Вы невинны, как дьявол в двухлетнем возрасте.

Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний.

Когда люди на старости лет становятся добродетельны, они всего лишь посвящают Богу то, чем побрезговал дьявол.

Много правды говорится в шутку.

Помоги себе сам, и друзья тебя больше полюбят.

Запоздалые роды дают таких же ублюдков, как и преждевременные, хотя случаются они не так часто; это особенно верно по отношению к родовым мукам мозга.

Законы, как паутина, в которой запутывается мелкая мошка, а не шмели и осы.

Превосходные слова! Любопытно, где вы их украли?

Мы совершаем фатальный промах, неудачно выбирая себе компанию, в которой слывем дураками, тогда как в другой компании могли бы стяжать репутацию философов.

Пусть не приводит писателей в уныние ни собственная тупость, ни тупость их собратьев! Но пусть они помнят, что остроумие подобно бритве, которой легче всего порезаться, когда она притупилась.

(1671–1713) философ-моралист

Наши манеры, как и наши лица, пусть даже самые прекрасные, должны отличаться друг от друга.

Юмор – единственное истинное испытание серьезности, а серьезность – юмора. Ведь предмет, который не выдерживает насмешки, подозрителен, а шутка, которая не выдерживает серьезного исследования, – пустое зубоскальство.

Если люди терпят разговоры о своих пороках – это лучший признак того, что они исправляются.

Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне.

Все разумные люди исповедуют одну религию. Правда, они не говорят, какую именно.

Ревнителей нравственной чистоты часто одолевают грязные фантазии.

Спор – беседа наихудшего сорта.

Таверна – это место, где безумие продают бутылками.

При том, как легко прощаем мы себе наши дурные поступки, мелкие страсти, как старательно скрываем немощь нашего тела, не мудрено, что и к собственной глупости мы относимся снисходительно.