Альбер Камю - Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки

Когда все будет кончено, устраниться (Бог или женщина).

Главное, что отличает человека от животного, — воображение. Поэтому у нас половое влечение не может быть по-настоящему естественным, то есть слепым.

Абсурд — это трагическая фигура перед зеркалом (Калигула). Значит, он не один . Тут есть почва для удовлетворения или снисхождения. Теперь нужно убрать зеркало.

Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существуют два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.

Эпиграф для «Недоразумения»: «Отсюда же проистекает и созданный поэтами вымысел, будто несчастная мать Ниобея, потеряв сначала семерых сыновей, а затем столько же дочерей и не выдержав стольких утрат, в конце концов превратилась в скалу… Они создали этот образ, чтобы передать то мрачное, немое и глухое оцепенение, которое овладевает нами, когда нас одолевают несчастья, превосходящие наши силы». Монтень.

То же. О печали. «Я принадлежу к числу людей, наиболее свободных от этой страсти, и не питаю к ней ни любви ни уважения, хотя все кругом как нарочно расхваливают ее наперебой».

То же. О лжецах. А ведь нет лучшего способа узнать силу коня, чем испытать его уменье останавливаться сразу и плавно.

Абсурд. Восстановить нравственность с помощью «ты». Я не верю в существование иного мира, где мы должны «дать отчет». Но в этом мире мы обязаны дать отчет — всем, кого мы любим.

То же. О языке. (Парен: аргументы, доказывающие, что человек не мог изобрести языка, неопровержимы.) Стоит только копнуть, повсюду натыкаешься на метафизические проблемы. Таким образом, куда ни глянь, человек одинок, словно на острове, а реальность со всех сторон омывает его грозным морем возможностей и вопросов. Отсюда можно сделать вывод, что мир наделен смыслом. Ибо, если бы он попросту грубо существовал, смысла в нем бы не было. Счастливые миры не имеют разумных оснований. Поэтому смешно спрашивать: «Возможна ли метафизика?» Метафизика существует.

К счастью, мир наш устроен так, что страдания не длятся вечно. Боль отпускает, и возвращается радость. Они уравновешивают друг друга. В этом мире одно компенсирует другое. А если мы сами мучим себя и возводим это добровольное страдание в ранг силы, дабы длить его без конца, сам выбор наш доказывает, что страдание это для нас — благо, и в данном случае именно оно является компенсацией.

Третье «Несвоевременное размышление» [387] Третье «Несвоевременное размышление» — см.: Ф. Ницше, «Несвоевременные размышления» (1873–1876). . «Шопенгауэр скорбно отвращал взгляд от образа великого основателя траппистского монастыря Рансе [388] Рансе, Арман-Жан Лебутилье де (1625/1626—1700) — аббат монастыря Нотр-Дам-де-ла-Трапп; в 1664 г. реформировал монашеский орден цистерцианцев, создав новый орден траппистов, отличающийся особо строгим уставом. , говоря: „Для этого потребна благодать“.»

По поводу М. [389] нрзб. . Я не отказываюсь идти к Верховному Существу, но я не хочу следовать путем, уводящим от обычных, смертных существ. Узнать, можно ли обрести Бога, предавшись сполна своим страстям.

«Чума»: очень важно. «Они сперли у вас провизию и боль от разлуки — вот вы и подчинились им, не ропща».

20 мая.

Впервые: странное чувство удовлетворения и успокоения. Вопрос, которым я задавался, лежа в траве, теплым и душным вечером: «Что, если эти дни последние…» Ответ: спокойная улыбка. Меж тем мне нечем гордиться: ничего не решено, и даже веду я себя не так уж стойко. Что это — ожесточение, приходящее с опытом, предзакатная кротость или, напротив, начало всеприемлющей мудрости?

Июнь. Люксембургский сад.

Ветреное и солнечное воскресное утро. Ветер разносит брызги вокруг большого фонтана; по воде, на которой качаются крошечные парусники, идет рябь, над высокими деревьями летают ласточки. Двое молодых людей спорят: «Ты ведь у нас веришь в человеческое достоинство».

Пролог:

Любовь…

Познание…

Это одно и то же.

Днем полет птиц всегда кажется бесцельным, но к вечеру движения их становятся целенаправленными. Они летят к чему-то. Так же, быть может, и с людьми, достигшими вечера жизни…

Бывает ли у жизни вечер?

Гостиничный номер в Валансе [390] Валанс — город в департаменте Дром, приблизительно в 50 километрах от деревни, где жил Камю. . «Не делай этого, прошу тебя. Как я смогу жить с этой мыслью? Что скажут обо мне твоя мать, твои сестры, Мари-Роланда, я поклялся не говорить тебе этого, ты ведь знаешь. — Я умоляю тебя, не делай этого. Мне так необходимы были эти два дня покоя. Я не дам тебе этого сделать. Я пойду до конца. Мы поженимся, если нужно. Но я не могу взять на себя такой груз. — Я поклялся не говорить тебе этого. — Это слова. А для меня имеют значение только поступки… — Все решат, что это несчастный случай. Поезд… и т. д. (Она плачет. Она кричит: „Ненавижу тебя. Ненавижу тебя за то, что ты со мной делаешь“). — Я знаю, Роланда, я это отлично знаю. Но я не хотел тебе этого говорить. И т. д. и т. д.» Он дает обещание. Продолжительность: полтора часа. Монотонность. Топтание на месте.

Ван Гога поразила [391] Ван Гога поразила… — следуют выписки из переписки Винсента Ван Гога (впервые издана в 1911–1914 гг.). одна мысль Ренана: «Умереть для самого себя, осуществить великие деяния, стать благородным и отринуть пошлость, в которой тонет существование почти всех людей».

«Если продолжать искренне любить то, что в самом деле достойно любви, и не растрачивать свою любовь по мелочам, по пустякам, по глупостям, можно понемногу сделать свою жизнь светлее и стать сильнее».

«Выучившись в совершенстве какой-нибудь одной вещи и поняв ее до конца, начинаешь вдобавок понимать и знать множество других вещей».

«Я — человек, постоянный в своем непостоянстве».

«Если я рисую пейзажи, они всегда хранят следы присутствия человека».

Он приводит слова Доре: «Я терпелив, как бык».

Ср. на с. 340 письмо о поездке в Звеелоо.

Дурной вкус великих художников: он ставит на одну доску Милле и Рембрандта.

«Я все больше и больше убеждаюсь, что не следует судить о Господе Боге по нашему миру, это его неудачный набросок».

«Я прекрасно могу и в жизни и в живописи обойтись без Господа Бога, но в страдании я не могу обойтись без того, что сильнее меня, что лежит в основе моей жизни, — без способности творить».

Блуждания Ван Гога, долго искавшего свой путь и только в двадцать семь лет обнаружившего, что он — художник.