Федор Капица - Русский детский фольклор: учебное пособие

Полную маленькую учительницу ребята прозвали «каракатица» и сочинили двустишие:

В женской гимназии 1870–1880 годов был зафиксирован стишок, относившийся к нелюбимым учительницам, нужное имя вставлялось:

Небольшие стихи часто разрастаются в песни и даже поэмы, посвященные преподавателям. Так, в последние годы XIX – начале XX века передавалась песня, посвященная учителю французского языка. В припеве ученики отразили свое отношение к качеству преподавания:

О.И. Капица приводит песенку, записанную ею в одной из ленинградских школ и посвященную преподавателю труда:

Сочинению стихов придавалось особое значение, обычно они связывались с определенными периодами или обстоятельствами школьной жизни, например, с каникулами. Настроение школьников в последний учебный день могло следующим образом отразиться в обращении к преподавателю:

В подобных текстах использовались «традиционные формулы» – осмеяния, перешедшие из дразнилок:

Часто встречается и другая старая традиционная песенка:

Звонок звонит, и немка мчится, По коридору в пятый класс, На желтый стул она садится И начинает мучить нас.

Вместо «немки» вставляется прозвище учительницы – «крыса», «пуля», меняется номер класса и наименование стула вместо «желтый стул» – «дубовый» или «венский».

Стишок на учителя пения:

содержит явную бессмыслицу, не смущающую ребят. Слово «чаеуправление» введено только для рифмы. Подобные несообразности широко распространены в дразнилках. Как правило, такие стихи требуют введения определенного бытового фона, без которого их содержание может остаться непонятым. Интересный материал собран О.И. Капицей среди старших школьников г. Ленинграда с 1921 по 1930 год. Он отражает жизнь, события и настроения учащихся. Приведем образец стихотворения, отразившего плохую работу санитарной комиссии:

В 1921–1922 годах, когда не было возможности отправить всех ребят в летние лагеря, школьники сложили частушку:

Особый раздел школьного поэтического фольклора составляют пародии [264].

Не менее распространены стихотворные надписи на книгах. Эта традиция имеет древнее происхождение. О.И. Капица приводит интересную надпись из английской книги, напечатанной в 1543 году: «Кто украдет эту книгу, будет подвешен на крюк». На основе анализа графики надпись относится к концу XVI века.

В.В. Верееаев приводит надпись, увиденную им на транспаранте своего соседа по парте:

Очевидно, что соединение словесной и художественной форм самовыражения находило отражение в самых разных надписях: на книгах, партах, стенах и другом «подручном» материале.

К традиционным стишкам о школе принадлежат и следующие:

Первый класс Купил колбас, Второй резал, Третий ел,

А четвертый в рот глядел Пятый крошки собирал, А шестой и вовсе спал.

Приведенный стишок, без сомнения, восходит к тексту народной прибаутки. Аналогию можно найти в собрании сказок А.Н. Афанасьева (№ 537 и 538). Интересно отметить, что в школьной среде удержался пример жанра, прекратившего распространение в фольклоре взрослых. Он показывает, что развитие школьного фольклора подчиняется тем же законам, которые характерны и для всего детского фольклора в целом.

Школьные игры. Существуют специальные школьные игры, первое место среди которых занимают «крестики-нолики», «перышки». Вот известная забава школьников с приговором:

Одновременно на бумаге рисуются две точки – глаза, запятая – нос, рот – минус, рожица кривая – круг, в который заключается все нарисованное, несколько палочек – руки и ноги. О.И. Капица приводит свое наблюдение, сделанное в 1933 году, как школьник 3-го класса подходил к товарищу и, перебирая одну за другой пуговицы на его кителе, говорил: «Вор, мошенник, поп, священник, честный человек».

Другую игру приводит в своих воспоминаниях «Кондуит и Швамбрания» Л.А. Кассиль. Первоклассник подходил к «приготовишке» и спрашивал: «Чья эта пуговица?» После ответа «Моя» пуговица отрывалась и вручалась хозяину с приговором: «Ну и бери ее!». Чтобы избежать отрывания пуговицы, нужно было ответить «Моего кителя!»

Изолированность от реальной обстановки в пансионах, институтах и адетских корпусах способствовала развитию суеверных страхов, отражавшихся в легендах и сказаниях. Так, в Ксениинском институте благородных девиц существовала легенда об огненной реке в большом зале и страшных «селлюлоках». Существовало и немало примет, талисманов и гаданий. Они были связаны с экзаменами и своеобразным «посвящением» вновь поступивших. В данных текстах происходило пародирование известных сюжетов в жанре «страшных рассказов». Можно сказать, что они были одной из основ, на которой позже появились страшилки.

В школе всегда было много анекдотов из школьной жизни. На протяжении нескольких столетий фиксировался известный «безбожный» анекдот. Ученик спрашивает батюшку: «Если Бог всемогущ, то может ли он сотворить такой большой камень, что не сможет его поднять?» За таким вопросом следовал традиционный ответ: «Вон из класса, безбожник!» Известен иной вариант этого анекдота: «Может ли Бог покрыть козырный туз?» Еще один вариант вопроса: «Почему мы говорим митра палит (митрополит), а не митра стреляет?» Ответ: – «Потому что ты ду-рак, а не ду-рыба». О.И. Капица отмечает, что в школе распространяются большей частью те же анекдоты, что рассказываются вне школы.

Мы указывали выше, что школьный фольклор, как правило, игнорировался собирателями и исследователями детского фольклора. Так, в программах нет даже упоминания о необходимости собирания школьного фольклора. Он остался вне поля зрения детских журналов. А между тем школьный фольклор является тем редким видом детского творчества, который развивался и развивается независимо от руководства и контроля взрослых.