Александр Васильев - Этюды о моде и стиле

Когда в 1922 году мы эвакуировались с Волги в Прагу вместе с мамой и группой чехословацких военных, увозивших царское золото, я уже рисовала себе карандашами «Koh-i-Nor» балетные хитончики для концертов. Но на самом деле так называется огромный, с утиное яйцо, бриллиант в 186 карат, а в переводе с хинди это означает «гора света». Считают, что этому камню пять тысяч лет, из чего следует, что он вовсе не мой ровесник, как сплетничала маркиза де ля Пьедра Кагада. Одно время злополучный бриллиант был у персов, потом у Великого Могола, затем у раджи Гвалиора, из тюрбана которого его и украли англичане, после чего повезли в Лондон продавать. Сама я этой истории не застала, но моя мамочка была свидетельницей тех событий, и все мне досконально описала. Было это в 1852 году. Старый герцог Веллингтон, герой Ватерлоо, пришел на своей деревянной ноге к лондонскому ювелиру Гаррарду на Хаймаркет-стрит и собственноручно срезал первую грань камня, который потом вставили в одну из корон королевы Виктории и окружили двумя тысячами бриллиантов. Я в душе независтлива — если этого требует этикет, пусть будет! С тех пор вот уже 150 лет бриллиант «Кохинор» — в короне британской королевы. Но, увы, читатель, на этом история не заканчивается! Знатная индийская семья, в собственности которой одно время находилось это сокровище, в нынешнем году стала требовать его назад. Какая гениальная, а главное, свежая идея! Я начала судорожно соображать, нельзя ли чего и мне потребовать назад, и вспомнила о летнем зонтике, который забыла в пансионе фрау Гриппенбахер на побережье Коста дель Соль в 1932 году. Послала им факс. Увы, фрау Гриппенбахер скончалась в Аргентине в 1952 году, и теперь пансионом заведует господин Омото Мумуши-сан. Мы не поняли друг друга, и зонтик не нашелся. Это позволяет мне думать, что и Елизавета II свой «Кохинор» в Индию не отдаст. А вам как кажется?

Вы не знаете, что такое хабанера? Хабанера — это жительница Гаваны, столицы Кубы. Она же новая мода у моего идеала Жан-Поля Готье. Лишь ему удается убедить такую видавшую виды модницу, как я, что этой весной все мы срочно оденемся кубинками. Дело было так. В парижском музее искусств Африки и Океании Готье устроил экзотическое шоу. Как радостно было мне, не бывавшей в Гаване со времен моей прощальной гастроли на сцене кабаре «Тропикана», вновь окунуться в этот замечательный мир сигарного дыма, кофе и бананов. Самбо сменялось мамбо, а румба — ча-ча-ча. Шоу пришли смотреть все. Журналисты уселись на подиуме, я — в первом ряду партера. Поначалу меня напугали видением первым — а именно Че Геварой, который вышел на сцену и показал мне голое плечо с татуированным серпом и молотом. Я вспомнила, что подобный значок уже где-то видела (точно — не в магазине сувениров), и незаметно перекрестилась. Потом на сцену вышли ряженые в кубинок и кубинцев манекены. Представьте: живот голый, блузочка в рюшках внизу узлом завязана, на голове карибский тюрбан с двумя бананами и ананасом вместо заколок, кольца в ушах, множество браслетиков, смугловатость кожи (я как раз недавно обгорела в солярии), юбка в горох и оборки — прелесть, да и только. А мужчины! Усики, бакенбардики, бандитский вид, сигара во рту, сомбреро от солнца. Пока манекены ходили по подиуму, они постоянно ели фрукты, давя их пальцами, сок тек по рукам, одежда — вся в пятнах. Эту моду я нахожу просто замечательной. Долой химчистки! Меня как раз беспокоила проблема, как вывести пятно, которое я посадила под Новый год спелой чилийской черешней на свою блузку. Готье дал мне ответ: пятна — часть нового облика. Особенно от яичного желтка, кофе и фруктов. А как, должно быть, поддерживает эту моду сам Фидель Кастро — он как раз недавно урезал госбюджет на содержание химчисток! После шоу все ринулись на подиум доедать недоеденное или утаскивать домой гроздья бананов. В общем, Эрнест Хемингуэй этот остров описал, Ольга Гийот этот остров воспела, Алисия Алонсо этот остров протанцевала, Фидель Кастро этот остров раздел, а Жан-Поль Готье этот остров одел. Как все хорошо и складно закончилось!

Просыпаюсь в холодном поту: снятся кошмары в связи с перестановками в модном мире. Пришла в себя только благодаря бокалу шампанского «Моет и Шандон». Есть над чем задуматься. Посудите сами. Возьмем, к примеру, старого Шерера (основателя дома своего имени) и переведем его к Кензо. Кензо переправим в Дом Вивьен Вествуд. Самою Вествуд попросим делать коллекции для Оскара де ля Ренты. Де ля Ренту перекинем в «Хьюго Босс». Жан-Поль Готье будет рисовать модели для «Ланвен». Гальяно отправим к Армани, Армани к Йоджи Ямамото.

Юдашкина, конечно, пригласят к «Диору», а Лагерфельда — к «Версаче». Славу Зайцева арендуют для Кельвина Кляйна, Мак Куина назначат к Унгаро, а Унгаро — к Кастельбажаку, Лакруа востребуют у «Гуччи», уважаемого Живанши из Большого театра переведут в Малый, Аззедина Алайя пошлют к Донне Каран, Эльзу Кленч поменяют на Наталью Козлову, редактора «Elle» отправят в «Harper's Bazaar», а главного редактора «Бурды» — в «Vogue». Эммануэль Хан примут к Шанталь Томас, Томас переведут к Гермесу! Дриса ван Нотена переманят к Ирен Голицыной, самою Ирен сдадут в музей. Мартина Марджелу запросят у Криции, Мила Шон будет рисовать для «мадам Гре», древнюю мадам Карвен уступят в «Бенеттон», Ханае Мори запросят у «Пату». Монтана возьмут к Мюглеру, а Мюглера — к Баленсиага, Кардена перехватят для «Нины Риччи», Куррежа захотят у «Сен-Лорана». Остальных, по ненадобности, возможно, пустят в расход. Я проснулась в истерике. Какой глупый сон! Ведь так никогда не бывает, такого никогда не случается.

Пожалуй, схожу к доктору.

Вы знаете о цветочках Лоры Эшли? Все эти обои и простынки в викторианских букетах, которыми украшали спальни молодоженов в 1970-е годы. Когда моя внучка выходила замуж в 1972 году, я сделала ей подарок — ночную рубашку в букетиках «ассорти» с пододеяльником, чтобы легче было прятаться от мужа. Теперь в доме «Лора Эшли» драма. Его директор американка Ан Иверсон уволена, а на ее место назначен Дэвид Хоаре, новый финансовый специалист. Откуда подобные драмы в таком цветочном месте? Оказалось, все дело в катастрофическом падении акций этого «цветущего букета». Такое случается — мода на цветочки прошла, теперь пошли ягодки. Толпы, некогда осаждавшие магазины «Лоры Эшли», схлынули и, несмотря на новый девиз дома «Скажи мне это без цветов», совершенно не хотят нахлынуть вновь. Уволив более ста пятидесяти сотрудников, дом «Лора Эшли» пытается держаться на плаву и, судя по последним коллекциям в бутиках, старается быть минималистичным в своих моделях. Но время-то ушло. Другие времена, другие нравы. Другие кумиры теперь волнуют умы, и нас, модниц, заставить вернуться к дому, знаменитому лишь букетиками, ах как трудно. А их шторки я пустила в дело: они теперь висят в комнате моей прислуги Марлен и согревают ей душу. Если не в цветочках счастье, тогда в чем же?