Александр Васильев - Этюды о моде и стиле

Конечно, это фигуративно сказано: «мнение реки Рейн». Немецкое, попросту, мнение. Кто из нас, женщин, не знаком с прелестями германской моды, с легким и элегантным немецким вкусом, без всякой доли бюргерского тщеславия; с их тонким пониманием цвета, особенно при приготовлении бутербродов; с изысканным чувством юмора, от которого я прихожу в себя только с помощью уже известного вам, читательницы, Лагерфельдова веера. Но о вкусах в гостиных не спорят, и, видит бог, недалеко то время (надеюсь втайне, что не доживу), когда немецкая мода заполонит подиумы всего мира, всей галактики, берем шире — всего мироздания. Они-то нам и покажут, где раки зимуют! Прошлой зимой раки явно зимовали в Бонне — там воздух стал жиже оттого, что все правительственные конторы уехали в Берлин — «нах хаус», как там говорят. И вот немецкий «кутюрье» Вольфганг Йоп решил начать крестовый поход против англичан. Оно и понятно — почем зря бомбили фатерланд, а теперь еще и диктуют моду. Йоп, создатель двух одеколонов «Все о Еве» и «Что об Адаме?», вовсе никак не перекликающимися своими названиями с кинофильмом Джозефа Манкиевича с участием Бетт Дейвис (1950 года), осмелился обвинить всех англичан разом в плагиате. По словам справедливого Вольфганга, Александр Мак Куин, Стелла Маккартни и Джон Гальяно заняты лишь тем, что воруют старые идеи. У Ворта, например, украли кринолин. А в Доме Редферна, видимо, корсет. Меха украли у енота и соболя, а кожу — у антилопы и свиньи. Декольте позаимствовали у Диора, а мини-юбку — у Куррежа, которую последний, в свою очередь, украл у Мери Куант. Я была в восторге от всего, что узнала от Вольфганга Йопа. Вместо того чтобы показать нам на подиуме красивую, сочную и пышногрудую баварку с косами, он увидел (очевидно, впервые) изможденных девиц-манекенщиц с видом тяжелобольных без надежды на выздоровление спирохет. Ведьмы и монстры чудились Йопу повсюду. Девочки кровавые в глазах… Да-с, не-хо-ро-шо-с, нихт гут, так сказать. То ли дело прежде… Помню, когда я последний раз была проездом в Германии в 1937 году, то наблюдала стройные ряды немецких девушек и юношей вполне здорового вида в одинаковой униформе, маршировавших шеренгами вдоль железных дорог. И если бы не англичане с американцами, может, они все еще и маршировали бы. Посмотрим, будет ли через пятьдесят лет кто-нибудь воровать идеи у Вольфганга Йопа.

Знаю (говорили мне), что порой наш журнал открывают сразу на последней странице и читают мои сочинения. Вот уж не думала, что в моем возрасте в России появится столько почитательниц моего литературного таланта. Ах, как была бы довольна мама, если б она все это видела! Мы с ней многое вместе пережили и в Польше, и во Франции — всюду, где я выступала. Как-то на концерте присутствовали герцог и герцогиня Виндзорские. Придя в восхищение от моего таланта, прыти и сочного исполнения акробатического этюда в страусовых перьях, они пригласили меня на чашку чая в Нейи, роскошный пригород Парижа, где у них была вилла, купленная после того, как герцог отрекся от престола и уехал к своей милой Уоллис Симпсон. Позднее мы с моим вторым мужем приобрели там квартирку в восемь комнат — совершенное убожество по сравнению с особняком герцога и герцогини. Сегодня я очень взволнована — прежде всего недавно прошедшей распродажей на «Сотби» всего оставшегося после смерти герцогини. Какие у нее были бриллианты! Я даже ревновала, что они больше моих, сценических. Эта разведенная (между нами, конечно) американка заставила принца Уэльского в 1936 году отречься от престола, уже после того, как его короновали королем Эдвардом VIII. Интересно, чем она смогла его увлечь? Маркиза де ля Фалез де Кудре сплетничала, что у Уоллис Симпсон занятное прошлое и что в бытность свою в Шанхае она подрабатывала в храме ветреной Венеры, оттого и была столь удачлива. Увезя короля из Лондона во Францию, она вдоволь насладилась его щедростью. Только у Картье он оставил многие миллионы. После смерти герцогини все ее драгоценности продали в Женеве на аукционе. Мне ничего не досталось, хоть и было обещано. Худющая, она и мужа почти заморила голодом — никогда не давала ему обедать, приговаривая при этом: «Нельзя быть слишком худой или слишком богатой». Слава богу, у нее хватило ума завещать все свои платья Музею моды и текстиля в Париже, а вот мужнины пальто и смокинги только недавно продали в Нью-Йорке, и очень, надо сказать, недешево. Это навело меня на некоторые размышления. От моего третьего мужа, тоже довольно стройного, остались визитка, фрачная пара и габардиновый пыльник. Предложила их в «Кристи», так как они совсем не изъедены молью. Мне отказали, не объяснив причины, — почему, спрашивается?

Как и герцог, мой покойный муж любил маленьких собачек, мопсиков, и детей у нас тоже не было.

Вы, как и я, наверняка взволнованы. Еще бы! Ну, если бы это была какая-нибудь Мерилин Монро (как у президента Кеннеди), а то просто секретарша… Виданное ли это дело, возмущаются все газеты, журналы и телеканалы Америки, вступать во внебрачную связь с президентом? Всем ясно — раньше такого никогда в истории не встречалось, и никто никогда любовниц на стороне не имел. Она довольно миловидная, эта Моника Левински — темненькая, в беретике, с негой во взоре, «мне обещая радости рая»… Как я волнуюсь за Билла Клинтона. Сначала на него возвела поклеп Пола Джонс (с такой фамилией ни в один приличный дом не пустят!), а теперь вот сообщают о романе с Моникой. Но ведь она просто милая секретарша! Бумажки разные носила, дарила на память президенту галстуки — хорошие, шелковые, от Донны Каран… Журналисты-сплетники говорят, что она заманила президента в Овальную комнату Белого дома. Допускаю, звучит соблазнительно — углов никаких нет. Еще говорят, надо было всем послушать записи, оставленные президентом на ее автоответчике. К счастью, вмешалась жена президента Хиллари. Понятно — все-таки жена, хотя в последние годы у них и разные спальни. Нет, сказала, мой муж мне верен (ей там виднее). И Моника, и сам президент подтвердили: ничего между ними не было — сплетни все это. Президент срочно попросил своего друга Рональда Перельмана устроить Монику Левински (с которой у него никогда ничего не было) на другую, хорошую работу, а именно в дом «Ревлон», знаменитый своими шампунями и лаками. Теперь волосы у Моники будут еще краше… А скандал все не утихает. Каков же выход? Только один — разбомбить Багдад, чтобы все знали, почем фунт лиха.

Ну вот — он нам войну объявил. Я имею в виду Джорджио Армани. Согласитесь, получилось очень неприятно. Сначала он решил открыть в Париже свой новый магазин — на углу бульвара Сен-Жермен и рю де Ренн, на месте бывшей аптеки, как раз напротив кафе «Два магога», где я часто пивала шоколад вместе с Симоной де Бовуар. Магазин получился хороший. Кроме того, милый Армани решил дать денег на реставрацию сен-жерменской церкви, где одно время настоятелем был низвергнутый польский король Станислав Лещинский. Не стану таить — Армани не беден. Но это, конечно, строго между нами. А тут как-то он решил показать свою коллекцию в специально построенном для этой цели зале — вроде цирка шапито, недалеко от нового магазина, на площади возле красивой барочной церкви Сен-Сюльпис. Всем известно, что именно здесь издавна располагается большой бутик Ива Сен-Лорана. В душе надеюсь, что это совпадение (так сказать, географическая близость) к моему рассказу отношения не имеет. «Шапито» Армани устроил преогромное, предварительно договорившись с парижской мэрией, полицией и настоятелем церкви, получившим за это хорошие деньги. Пригласили кучу людей — красивых манекенщиц, музыкантов, фотографов, гримеров, осветителей, контролеров и пр. Но ровно за четыре часа до показа пришло сообщение: показ запрещается по причине несоблюдения норм противопожарной безопасности (как будто это нельзя было проверить раньше). Теперь представьте себе картину: стою я при полном параде, на высоких каблуках от Вивьен Вествуд с пуделем Катиш на руках, рядом баронесса Васволензи, и мы наблюдаем такую сцену: демонстранты-экологисты с транспарантами «Армани, гоу хоум» пикетируют «шапито». Тут же Карл Лагерфельд, находящийся в числе приглашенных, клеймит французов за шовинизм, кинозвезда Кристофер Ламберт делает то же самое. С ними солидарен Пако Рабанн. Шоу все-таки состоялось, но при пустом зале — публику так и не пустили. В результате миллион долларов ушел коту под хвост.