Татьяна Курышева - Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие
- Название:Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Владос»deb3a7bd-f934-11df-8c7e-ec5afce481d9
- Год:2007
- Город:М.
- ISBN:978-5-305-00198-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Татьяна Курышева - Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие краткое содержание
Учебное пособие призвано помочь в освоении профессии музыкального журналиста и музыкального критика – одной из актуальных и общественно востребованных в современной культуре.
Пособие адресовано студентам музыковедческих факультетов консерваторий и вузов искусств. Содержание материала соответствует государственному образовательному стандарту по специальности «Музыковедение».
Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В беседе об Альфреде Шнитке близкая идея, усиленная прямым сравнением с Шостаковичем, излагается Геннадием Рождественским, когда он на вопрос: «А в чем вы видите общие черты Альфреда и Шостаковича?» – отвечает: «В летописи времени, в летописи интонаций времени и в манере использования материала, в том числе бытового. Мне кажется, что Альфред – такой же, как Шостакович, летописец времени, перевернувший следующую страницу летописи России в музыкальном искусстве» 3.
От музыкального журналиста, писателя, обращающегося к личности художника в контексте времени, в контексте реальных событий окружающей жизни, требуются не только профессиональные музыкальные знания, но и понимание социокультурных и, может быть, политических особенностей происходящего вокруг. Но главное – определенный общественно-гражданский темперамент. Только тогда его слово насыщается силой убеждения. Именно к текстам такого рода можно, например, отнести небольшую литературную зарисовку В.В. Стасова «Портрет Мусоргского», вдохновленную появлением знаменитого портрета кисти Репина. Или другую работу Стасова «Памяти Мусоргского», толчком для которой послужило открытие памятника композитору на его могиле в Александро-Невской лавре. Взгляд на художника в контексте общекультурных проблем и масштаб подхода четко обозначены в этой публикации с первых строк:
Мусоргский принадлежит к числу тех людей, которым потомство ставит монументы. Но признание великости таланта и исторического значения нередко происходит у нас спустя долгое-долгое время после смерти значительного деятеля. О памятниках, поставленных на публичной площади тем, кто их заслуживает, – особливо художникам – лишь очень поздно приходит в голову большинству русских людей. Примеров тому слишком много налицо. Давно ли воздвигнуты памятники Пушкину и Глинке? Да и то с какими остановками, как медленно, как вяло, как поздно! Другие крупные наши таланты, наверное, долго еще прождут своей очереди. Конечно, Мусоргскому предстоит та же участь 4.
Ранее, в разговоре о жанрах музыкальной журналистики, уже был упомянут интереснейший творческий портрет «Клод Дебюсси» В. Каратыгина (см. с. 138). Написанный как немедленный отклик на смерть великого французского композитора (март, 1918), этот портретный очерк разворачивает перед читателем грандиозное полотно, в котором собственно творческие стороны личности раскрываются на фоне катаклизмов эпохи.
Однако бывают ситуации, когда уже все три направления авторского подхода (художественный, культурологический и биографический) могут оказаться необходимыми в одном тексте. Приведу конкретный пример.
1991 год ЮНЕСКО объявило годом Сергея Прокофьева, всемирно празднуя 100-летие со дня рождения великого русского музыканта. Газета «Советская культура» опубликовала творческий портрет композитора в первом номере «года Прокофьева» – 5 января (позже он был переведен на английский язык и напечатан в буклете фестиваля, посвященного юбилею Прокофьева в Шотландии). Это был редкий для газетной практики случай, когда такой большой материал вышел в свет без единой правки. Остановимся на этой публикации подробнее.
Когда поводом для большого юбилейного портрета оказывается годовщина смерти, мы изначально вправе отрешиться от «мирских» деталей прожитого, целиком погрузившись в «бессмертное» творчество, исходя из точки отсчета юбилейной даты. Когда повод – годовщина рождения, мысль невольно скользит по пройденному жизненному пути, по событиям и датам, начиная с того самого истока, который празднуется.
В юбилейной статье о Прокофьеве для массовой печати хотелось сказать если не все (что в принципе невозможно), то очень многое, важное и разное, показать и музыку, и жизнь – друзей, радостные и трагические события. Захотелось помочь увидеть его одновременно и глазами его современников, и нашими глазами наступавшего «революционного» 1991 г., как бы охватить столетие Прокофьева и в последовательности и сразу целиком, причем с разных сторон.
Единственное, что изменила редакция – название: вместо предложенного заголовка «Явление», появилась «Солнечная симфония». Хотя сейчас, по прошествии времени, видно, что они не противоречат друг другу, – ив том и в другом прячется взгляд на художника, а для читателя газеты второй заголовок, наверное, был более завлекателен. Полный текст юбилейного портрета Прокофьева демонстрирует один из бесконечного множества вариантов совмещения разных подходов в рамках одного текста.
«Как-то в солнечный день я шел по Арбату и увидел необычного человека. Он нес в себе вызывающую силу и прошел мимо меня, как явление. В ярких желтых ботинках, клетчатый, с ярко-оранжевым галстуком. Я не мог не обернуться ему вслед – это был Прокофьев…». Мимолетное впечатление конца 30-х годов, отраженное в воспоминаниях Святослава Рихтера, удивительный по точности буквы и духа портрет.
Сергей Прокофьев – человек исключительной судьбы. Высшие силы бытия, щедро одарив, чутко вели его сквозь бури сложного XX века, многократно оберегая и сохраняя для главного предназначения – творчества. Таких знаков благоволения – множество.
И детство в солнечной южнороссийской провинции, где здоровый уклад жизни, благодатная природа, внимание и забота родителей, пестовавших одаренного мальчика, – все способствовало стремительному и многогранному развитию личности.
И профессиональное становление в ту интереснейшую, беспокойную, бесценную для культуры пору Санкт-Петербурга начала века, куда в 1904 году его тринадцатилетнего привезли для поступления в Консерваторию.
И ранний выход на мировые орбиты: блистательное завершение сыном музыкального образования мать наградила поездкой в Лондон, где молодой композитор получил от Дягилева первый заказ, ставший началом долгого сотрудничества. «В Лондоне все было так интересно, – напишет позднее Прокофьев, – что я едва не прозевал надвигающуюся европейскую войну и лишь совершенно нечаянно вернулся в Петербург за несколько дней до начала ее». А через год уже концерты в Риме, снова, несмотря на военные действия в Европе, поездка – жизнь и рядом с опасностью и, одновременно, совершенно независимо от нее, в другом измерении, предельно насыщенном творчеством и только им. В 1918 году это повторится на куда большем витке напряжения: решив направиться в Америку, Прокофьев буквально чудом проедет всю Сибирь, уже сотрясаемую конфликтами нарождающейся гражданской войны.
С этого времени начинается шествие Прокофьевской музыки по эстрадам и театральным подмосткам крупнейших городов Америки и Европы. Казалось бы, ему, как и многим выдающимся россиянам, уготована роль гражданина мира. Но и здесь у Прокофьева свой путь. Все чаще наезжая, к середине 30-х годов он окончательно возвращается на родину. Чтобы дома пережить военное лихолетье. Чтобы достигнув глубин мастерства, здесь же пройти и через огромный успех, и через тяжелейшие потрясения. И даже смерть Прокофьева отмечена особым поворотом колеса истории – он ушел из жизни 3 марта 1953 года, в день, когда умер Сталин.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: