Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений

«Я переспала с сотнями мужчин. Я представляла себя Генри Миллером, типа того что «да плевала я на вашу буржуазную культуру — что хочу, то и делаю!»». В 1968 году Дворкин переехала в Амстердам и стала членом сексуальной общины под названием Suck («Соси»). Большинство ее участников вели активную политическую работу в США, но были там и голландцы, и англичане, и австралийцы. Среди последних была и будущая знаменитость Жермен Грир. «Suck» — так называлась малоформатная газета общины, которая пестрела изображениями женщин, сосущих пенисы мужчин, и мужчин, прильнувших лицами к влагалищам своих партнерш. Поначалу Дворкин была в восторге от такой раскованной обстановки. Однако потом то, что казалось таким вдохновляющим, стало зловещим. «Там заставляли позировать для фотографий. Мужчины в этой группе говорили: «Вот наша следующая баррикада — после борьбы за гражданские права и против войны во Вьетнаме». Помню, как мы были у кого-то дома, а кругом, в том числе на кухонном столе, были фотографии Жермен в голом виде. Меня не оскорбляет нагота. Просто я терпеть не могу, когда меня заставляют».

В 1971 году Дворкин вышла замуж за голландца, который был на несколько лет моложе ее. Это был союз противоположностей. «Он был еще девственником. А я уже переспала с сотнями мужчин. «Отлично, я сама его всему научу», — решила я тогда. Поначалу все и в самом деле было как нельзя лучше…» Однако секс, как Андреа вскоре поняла, пробудил в ее муже жестокость. «По-моему, мужчины начинают презирать женщин, когда проникают в их тело. Динамика секса такова, что для мужчин это акт обладания. Мой муж вообще считал, что мое влагалище — это его собственность».

«На мой взгляд, утверждение, что мужчины предрасположены к насилию во время секса, скорее верно, чем неверно. На мой взгляд, скорее верно, чем неверно, что женщины воспринимают пенис как нечто захватническое. Я вовсе не хочу сказать, что всякая эрекция порочна. Все зависит от того, что мужчина с ней делает. Я вовсе не на стороне Лорены Боббит, но я ее понимаю. Большинство мужчин хотят лишь одного — найти дырку, чтобы воткнуть в нее свой пенис, и их вовсе не интересует, хочет ли ее обладательница, чтобы в нее что-то втыкали или нет. В этом у нас и была проблема с мужем, который принялся избивать меня, стоило мне ему однажды отказать.

Я пряталась от него месяцами. А потом он находил меня и избивал до полусмерти. И единственные, кто пришел мне на помощь, кто помог мне в Амстердаме, были феминисты, как они себя называли. Только они не сказали мне: «Муж не стал бы тебя бить, если бы тебе это не нравилось». Одна из этих феминисток дала мне книгу под названием «Сексуальная политика». До этого я считала, что угнетение — это политика апартеида в Южной Африке или присутствие Америки во Вьетнаме. Но после нее многое прояснилось. Тогда я дала клятву, которую храню до сих пор: что сделаю все, что в моих силах, ради освобождения женщин. И буду использовать все, что я знаю. А знаю я, какие бывают мужчины. И я знаю, что такое половой акт. И еще я знаю, каково это, когда тебя избивает мужчина, переполняемый тестостероном и одержимый собственным пенисом».

Общаясь с Андреей Дворкин [214] Автору книги посчастливилось встретиться с Дворкин до со смерти от рака в 2005 году в возрасте 58 лет. , невозможно не оказаться под огромным впечатлением от ее личности; ее ума, искренности и удивительной человеческой мягкости. Но потом начинаешь задаваться вопросом; действительно ли ей известно то, что, как ей кажется, она знает на собственном опыте? Неужели в человеческом пенисе в самом деле есть что-то патологическое? Можно ли измерять этим органом склонность человека к агрессивному, антиобщественному поведению? Существует ли какая-то физиологическая разница между пенисом сексуального преступника и пенисом обычного мужчины? Одинаково ли они реагируют на один и тот же стимул? Можно ли каким-то образом «перепрограммировать» пенис насильника? А если между пенисами нет никакой разницы, означает ли это, что все мужчины — потенциальные насильники? Пока Андреа Дворкин писала свои тексты, ученые проводили не менее спорные эксперименты, пытаясь ответить на вопросы, которыми задавалась и она сама.

Эти поиски начались с изобретения устройства, которое прозвали «детектором лжи пениса». По-научному оно называется «пенильный плетизмограф», причем второе слово состоит из двух греческих слов: «плетизмос», что значит «увеличение», и «графос», что значит «писать». Изобрел же его Курт Фройнд (1914–1996), психиатр из Чехословакии, который представил свое изобретение англоговорящей научной общественности в 1965 году [215] Исследования Фройнда позволили сделать важное открытие, которое восстановило против него всех психоаналитиков: оказывается, у гомосексуалистов объективно отсутствует эротический интерес к женщинам, так что дело тут совсем не в страхе перед женщинами и не в отвращении к ним, как утверждали фрейдисты. В связи с этим Фройнд выступал за декриминализацию гомосексуализма в Чехословакии и за отказ от «репаративной терапии» (то есть попыток «лечить» гомосексуалистов). .

«Наличие объективной методики определения объектов, вызывающих у мужчин сексуальное возбуждение, — это важнейшее достижение, которое может быть использовано как средство диагностики в различных исследованиях, — писал Фройнд в «Журнале экспериментального анализа поведения». — Моя методика основана на измерении изменений объема гениталий во время просмотра пациентом потенциально эротических объектов, которые он видит на экране… фотографий обнаженных мужчин, женщин и детей обоего пола». С помощью этих измерений Фройнд пытался обнаружить отклонения в мужской сексуальности.

Его устройство выглядело как стеклянная трубка в форме огромного презерватива, которая устанавливалась на неэрегированный член испытуемого, после чего воздух внутри трубки изолировали с помощью резинового манжета и некоей «контргайки» (как бы зловеще это ни звучало). Устройство соединяли электрическими проводами с прибором, который мог измерять изменения объема воздуха внутри «стеклянного презерватива». Само исследование проводилось так: объект исследования подсоединяли к пенильному плетизмографу, предъявляли ему откровенные изображения или давали соответствующее чтиво, а после того, как его организм отзывался на стимуляцию, измеряли вытесненный объем воздуха. «У твердого члена нет совести», — писал когда-то Норман Мейлер. Доктор Фройнд говорил, что Мейлер даже не догадывался, насколько он был близок к истине.

А все потому, что у педофила, скорее всего, есть совесть — во всяком случае, ему хватает совести отрицать свою педофилию. Как сказал один психиатр в некрологе в газете «Нью-Йорк таймс» на смерть Фройнда в 1996 году: «Проблема [которую пытался разрешить пенильный плетизмограф] состоит в том, что никто не говорит всей правды. Если кого-то обвиняют в приставании к ребенку, у него нет никакой мотивации, чтобы признаться: да, я приставал. И вообще мне больше нравятся дети, чем взрослые»». Подобно Джорджу Вашингтону [216] В глазах жителей Америки их первый президент — человек с чистой совестью. Как знают все американские школьники, когда маленькому Вашингтону подарили игрушечный топорик, он случайно срубил любимую вишню отца. Разгневанный отец строго спросил, кто это сделал, и хотя Джордж боялся наказания, он смело отвечал: «Я не умею лгать. Это я». Поучительно. Вот только ничего этого на самом деле не было: историю с признанием выдумал первый биограф Вашингтона, и все же 22 февраля, в день рождения президента, в Америке по традиции пекут пирог с вишней. пенис не умеет лгать. (Или все же умеет?)