Питер Макиннис - Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей

Джон Тоэл, например, был вполне симпатичный, пусть несколько самовлюбленный честолюбец, который отчаянно желал быть принятым в религиозное «Общество Друзей», то есть к квакерам, однако те не зря слывут людьми умными, вот они сразу и распознали, что на самом деле кроется за поползновениями мистера Тоэла. Поэтому ему, коммивояжеру лондонской фармацевтической компании, приходилось лишь подражать их скромной одежде, известной под названием квакерского наряда, хотя все-таки ему удалось свести дружбу с некоторыми членами этого «Общества».

Не все яблоки в бочке одинаково хороши, и Тоэл познакомился с квакером по имени Хантон, который, хотя и торговал льняным бельем, дни свои окончил, дергая ногами на виселице в связи со своими успехами на стезе фальшивомонетчика. Однако это не устрашило Тоэла. Скорее даже вдохновило его на подвиги, и он двинулся по той же дорожке. Его целью стало заполучить в свое распоряжение клише, с которых он мог бы отпечатать ценные бумаги Банка Смита в Аксбридже. К счастью для Тоэла, банк этот принадлежал квакерам, которые принципиально выступают против смертной казни, поэтому когда его поймали, то была достигнута нужная договоренность, и Тоэла отправили за пределы Англии, где он и провел в колониях 14 лет.

Каторга тогда означала пребывание в тюрьме открытого типа, в которой преступники жили и работали, как и любой другой колонист. Умному преступнику это давало возможность начать свою жизнь заново, с чистого листа, а еще и немало заработать, даже порою сколотить даже целое состояние, и Тоэл попробовал пойти по такому пути: вскоре он опять стал искать общества квакеров и, несомненно, живописал им, сколь сильно его желание искупить свою вину. Но все же ему — тому, кому еще в Лондоне пришлось спешно жениться на собственной прислуге, забеременевшей от него, причем не по квакерскому обряду; ему, кого изобличили в попытке мошеннически опустошить банк, принадлежавший одному из членов «Общества Друзей»; ему, у кого теперь была содержанка в Сиднее, потребовалась бы особая сила убедительности…

В 1820 году Тоэл открыл в Сиднее аптеку, причем, сказать по правде, он довольно скупо поведал о своей квалификации в этой области — только то, что его «познания не были непрофессиональными, а опыт работы не был нерегулярным», однако в конце концов его дело стало процветать. Сведения о его благополучии достигли его жены, которая по-прежнему жила в Лондоне в отчаянной бедности. Она потребовала, чтобы семья воссоединилась, как это разрешало благосклонное государство, и вот уже довольно скоро она появилась в Сиднее, и это, разумеется, означало, что Тоэлу пришлось прекратить встречи с любовницей. Примерно в это самое время Тоэл достиг определенной известности, поскольку занялся показным уничтожением бочонков с ромом, содержимое которых он выливал в Сиднейскую бухту. А еще, когда Сидней посетили два видных члена «Общества Друзей», Джеймс Бэкхаус и Джордж Уокер, Тоэл отметил это особым событием — передал в дар «Обществу» участок земли, на котором, как он заявил, должен быть сооружен первый в Австралии молельный дом квакеров. (Правда, на самом деле этот акт дарения ни к чему не привел, потому что после казни Тоэла через повешение участок был продан, и в конце концов на этом месте оказалась построена синагога.)

Тогдашняя ситуация и большое везение помогли Тоэлу разбогатеть, однако жена его без конца болела, поэтому, едва срок его ссылки завершился, ему было разрешено проводить ее на родину, в Англию. Ее состояние ухудшалось, и он нанял для ухода медицинскую сестру, Сару Лоренс. Когда жена умерла, Тоэл сделал Сару своей любовницей и в результате имел от нее двоих детей. Но в 1841 году он женился на вдове квакера, Элайзе Катфорт, хотя «Общество Друзей» опять было недовольно тем, что их свадьба была сыграна за пределами квакерского кружка. По-прежнему надевая квакерское одеяние и притворяясь, будто он разделяет квакерские понятия о добродетели, Тоэл все же являлся в гости к Саре Харт, как звалась его новая дама сердца, жившая в Солт-Хилл, неподалеку от города Слау, куда можно было съездить и вернуться в течение одного дня благодаря вновь сооруженной железной дороге. В тот же год Слау и Лондон соединило еще более новомодное изобретение — телеграф, который разработали знаменитые мистер Уитстон и мистер Кук, использовав электрическое реле никому не известного доктора Эдварда Дэви. Самому доктору Дэви, который называл свое устройство «электрическим повторителем», пришлось внезапно оставить жену в Лондоне и срочно переехать в Австралию, — доверив отцу продажу своих патентов и избегнув необходимости прилагать усилия к разводу.

Тем временем, к 1843 году, дела у Тоэла пошли как нельзя плохо. Экономика Австралии вошла в крутое пике, и его состояние, главным образом связанное с собственностью в Австралии, оказалось в опасности. Когда эти мрачные новости достигли берегов Англии, он понял, что настало время подсократить расходы. Конечно, пора было оставить Сару, однако, поскольку она наверняка подняла бы шум по этому поводу, Тоэл решил покончить с их отношениями раз и навсегда. Первая попытка умертвить ее, добавив морфия ей в кружку портера, не привела к желаемому результату: Саре стало плохо, однако она не умерла. Поэтому первого января 1845 года он приобрел две драхмы [11] Немногим менее 8 г. синильной (циановодородной) кислоты, которую шведский химик Шееле открыл еще в конце XVIII века. Продавцу он объяснил, что она нужна ему для «обработки варикозных вен»…

Тоэл поднес Саре цианид в бутылке крепкого портера. Но едва она принялась кричать в агонии, как он бежал. На нем, разумеется, была обращавшая на себя внимание «опрощенная» квакерская одежда, и кто-то из соседей видел, как он быстро направлялся в сторону железнодорожной станции. Обо всем стало известно полиции, полицейские тут же ринулись на станцию, однако птичка успела выскользнуть из клетки, хотя и на пассажирском, медленном поезде, ушедшем в сторону Лондона. Конечно, даже самый медленный поезд все равно двигался куда быстрее самого быстроногого констебля, так что злодей, добравшись до Лондона, имел все шансы раствориться в огромном городе. Правда, он все-таки порядком выделялся в толпе своей «опрощенной» одеждой, и никакой даже самый быстрый поезд не способен был сравниться по скорости с электрическим телеграфом, особенно в то время [12] Расстояние от Слау до вокзала Пэддингтон в Лондоне, куда отправился Тоэл, составляет около 30 км. Поезда тогда ходили со скоростью не более 30–40 км/ч. .

Кто-то — истории так и осталось неизвестным, кто именно — догадался воспользоваться телеграфом Уитстона, точь-в-точь как по прошествии более чем полувека удалось выследить и разыскать доктора Криппена с помощью радиотелеграфа, который к тому времени только начали использовать. Но тогда, в 1845 году, в простейшем телеграфе использовалось всего 20 букв (не было С, J, Q, U, X и Z), и поэтому, как рассказывают, телеграфист в Лондоне, на вокзале Пэддингтон, никак не мог понять передаваемое слово KWAKER (вместо QUAKER): едва телеграфист в Слау набирал KWA, как Лондон запрашивал повтор. Так продолжалось, пока, наконец, помощник телеграфиста не заметил, что хорошо бы позволить станции из Слау полностью передать свое сообщение [13] Рассказывают также, что, записав KWA, лондонский телеграфист прервал прием и запросил повтор передачи, однако вместо REPEAT («повторите»), он написал REPENT («покайтесь»), что еще больше запутало ситуацию. .