Питер Макиннис - Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей

Конечно, это не более чем забавная история, потому что ведь другие слова, начинающиеся на QU, такие, как «queen» (королева) или «quick» (быстрый) наверняка уже передавались не раз, и притом без каких-либо затруднений. Но суть здесь в том, что в Лондоне заранее знали: подозреваемый в убийстве едет в таком-то поезде, а посему на вокзале его уже поджидал полицейский. За Тоэлом проследили, довели его до дома и только потом арестовали и предали суду. Во время этого суда случилась небольшая сенсация, причем источником ее стал его адвокат, сэр Джордж Эдвард Фицрой Келли.

Все началось уже с первых слов этого широко известного тогда юриста, который драматически произнес слова «Яблочные семечки», а затем сделал продолжительную паузу — и слова его повисли в воздухе. Так, внедрив в умы присяжных главную мысль своего выступления, он принялся далее описывать, как при патолого-анатомическом исследовании трупа Сары Харт у нее в желудке были обнаружены семечки яблок, а ведь ей как раз на Рождество один знакомый подарил целый мешок яблок… И поскольку она обожала яблоки, то съела она их накануне своей смерти невероятно много… Вот откуда, внушал адвокат присяжным, в ее организме взялась синильная кислота: из яблочных семечек! «Ни в чем больше на свете, за исключением одного лишь горького миндаля, не содержится такой концентрации яда», — вещал адвокат.

Это был, конечно, невероятно изобретательный, хотя и отчаянный довод с его стороны, и произвел он отнюдь не те последствия, каких ожидал адвокат: во-первых, с того дня и до конца жизни столь эрудированного юриста называли не иначе как Келли Яблочное Семечко, а во-вторых, у садоводов, на рынках и в зеленных лавках перестали покупать яблоки, так что их там оставались целые горы, поскольку у населения резко изменилось мнение о целесообразности потребления этого фрукта. Присяжные не прислушались к словам защитника, а потому Тоэла вздернули на виселице. Возможности телеграфа произвели тогда сильное впечатление на общество, а вот мнение об Австралии по-прежнему оставалось невысоким — как об эдакой жуткой дыре, откуда в старую добрую Англию лезут все новые бандиты и головорезы. Возможно, именно дело Тоэла дало Чарлзу Диккенсу сюжет для его романа «Большие надежды», в котором Абель Мэгвич также был бывшим каторжником, вернувшимся из Австралии.

Но даже если это так и если он действительно послужил Диккенсу прототипом для образа Мэгвича, на самом деле Тоэл имел куда больше общего с фальшивомонетчиком Уэйнрайтом. Этот мерзавец, которого еще прозвали Уэйнрайт-отравитель, был осужден лишь за подделку денежных документов — за что его и препроводили на Землю Ван-Димена [14] Земля Ван-Димена — прежнее название острова Тасмания. , однако мало кто сомневается в том, что он виновен в гораздо более серьезном преступлении. Уэйнрайт занимает особое место в анналах истории отравлений, поскольку он не только вдохновил Чарлза Диккенса на создание образа злодея Слинктона в рассказе «Пойман с поличным», а у Бульвер-Литтона был прототипом отвратительного Варни из его «Лукреции» [15] Речь об уголовном романе «Лукреция, или Дети мрака» (1853) английского писателя и драматурга Эдварда Бульвер-Литтона (1803–1873). который тогдашняя критика сочла слабым и осудила за демонстрацию «убийств ради убийства». , но и оказался также предметом обширного биографического эссе, которое посвятил ему Оскар Уайльд.

В 1822 году Уэйнрайту было 28 лет, он был признанным художником, вращался в кругу таких знаменитостей, как Байрон и Кольридж. Он был беден, обременен семьей и решил воспользоваться в преступных целях своими художническими талантами. Сначала он подделал подписи на документах, чтобы немедленно получить доступ к некоторой части полагавшегося ему наследства, которое находилось на доверительном управлении, в руках у попечителей, однако полученные деньги быстро разошлись. Тогда в 1824 году он вновь подделал подписи, чтобы иметь возможность воспользоваться всей суммой — 5250 фунтов стерлингов. Однако из-за собственной расточительности он и на этот раз вскоре спустил все деньги и начал брать взаймы у ростовщиков и у друзей, так что влез в огромные долги.

Именно в этот момент подделыватель документов, по-видимому, и стал отравителем — вскоре после того, как переехал вместе с женой и сыном в Линден-Хаус. Это была прекрасная, импозантная загородная вилла, в которой Уэйнрайт когда-то рос, а теперь она принадлежала его дяде, Томасу Гриффитсу. Не прошло и года, как дядюшка умер при таинственных, странных обстоятельствах, причем умирал он, сотрясаемый конвульсиями, точь-в-точь такими, какие бывают при отравлении стрихнином. Дом и поместье перешли по наследству к Уэйнрайту. Теперь у него появилась база, позволявшая осуществлять дальнейшие вылазки, чтобы жить за чужой счет, но не хватало только соответствующего источника доходов.

Тогда мистер Уэйнрайт написал младшей сестре собственной жены, Хелен Эберкромби (так впоследствии писали ее имя и фамилию в отчетах из зала суда), а также своей теще — он пригласил их приехать и пожить у них в доме. Вскоре он уже застраховал жизнь Хелен в пяти различных компаниях, при этом неверно указав ее истинный возраст и финансовое положение своей семьи. Дальше нам придется довольствоваться лишь предположениями, однако нельзя исключить, что в пищу Хелен была добавлена сурьма, чтобы вызвать у нее тошноту, а затем, вместе с киселем для укрепления и восстановления ее сил, ей дали стрихнина, причем добавка сахара должна была отбить его горький привкус. Хелен, разумеется, умерла, сотрясаемая конвульсиями.

Мать Хелен, по-видимому, сильно не одобряла всю эту затею зятя со страхованием жизни, однако и она тоже отправилась на тот свет, причем с аналогичными симптомами. Так что опасность разоблачения вроде бы миновала. Правда, возникло известное затруднение: страховые компании все, как одна, отказывались выплачивать деньги по страховкам! Уэйнрайт даже было обратился в суд, чтобы заставить их раскошелиться, однако, по зрелом размышлении, решил не форсировать события и уехал во Францию, на целых пять лет. Правда, по возвращении на родину его опознали и тут же арестовали за прежние подделки документов — в связи с чем и выслали на край света, на Землю Ван-Димена. Там он провел остаток своих дней, пройдя путь от дорожного рабочего в команде каторжников, скованных одной цепью, до больничного служителя, которому разрешалось писать портреты маслом — именно так возникли портреты многих местных официальных лиц и членов их семей.

Оскар Уайльд рассказал нам, что Диккенс встретил Уэйнрайта в июне 1837 года, когда посетил тюрьму, где его содержали. И в этом также есть перекличка с тем, как Дэвид Копперфильд навестил Урию Хипа в заключении.