Инна Лисович - Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени

Архитектоника стихотворения подчинена циклическому движению на разных уровнях: смысловом, словесном, композиционном и теологическом. Как в «La Corona», так и в «Good Friday, 1613. Riding Westward» основой концепции Донна является понятие формы и движения, наполненных сакральным смыслом. Если вернуться к началу стихотворения, то «let» теперь воспринимается не как теоретическое предложение представить душу в виде сферы, а как мольба, прошение к Спасителю, чтобы Он позволил душе вернуться к первообразу геометрически идеальной сферы, подобной Создателю: «Let mans Soul be a Sphere». Лирический герой обращается к Господу, «распростершему небо, основавшему землю и образовавшему дух человека» (Зах. 12:1), чтобы часть соединилась с целым, пройдя искупление и очищение огнем, как сгорающая комета. И воскреснет кровь Спасителя, которая есть души спасенных: «that blood which is / The sea to fall our Soules». Так Донн переосмысляет атомистическую теорию. В медитации об отношениях между человеком и Богом поэтический принцип движения мысли и слова следует круговому теологическому, когда атрибут оказывается истинным предикатом, потому что общим основанием является Бог, вбирающий в себя многообразие тождественного и противоположного. Лирическое пространство стихотворения модифицируется и строится по принципу эллипса. Поэтическая мысль, закончив очередной период размышлений, возвращается к истоку на качественно ином уровне.

К сожалению, Д. С. Щедровицкому не удалось до конца передать органическую последовательность разворачивания астрономического концепта, напрямую связанного с таинством искупления. Переводчик сводит астрономический образ к довольно плоскому, хотя и развернутому уподоблению: «Сравнив с планетой нашу душу, вижу: / Той – перворазум, этой – чувство движет…». Искажаются стилистические нюансы, связующие данный текст с математическим диалогом, так как деепричастие «сравнив» настраивает на поэтическую вольность, закрывает возможность вернуться к началу стихотворения и прочитать «let» как мольбу к Господу восстановить деформированную душу.

Уже первый стих перевода задает иную ритмическую тональность четырехстопного ямба, который на протяжении всего стихотворения сохраняет ровную интонацию и стилистическую однородность, тогда как оригинал построен на сочетании различных стилей и на ритмических сбоях. Переводчик последовательно смещает поэтический конфликт в область чувств. Но, несмотря на некоторые неточности (о чем была речь выше), довольно адекватно передана глубина раскаяния, экспрессивность исповеди лирического героя и его упование на наказание как милость Божию: «Я ныне обращен к Тебе спиной – / Пока не смилуешься надо мной. / Мои грехи – пусть опалит твой гнев, / Вся скверна пусть сойдет с меня, сгорев».

Ключевое слово «сфера» в переводе вообще не употребляется, и как следствие, опускается принципиальное внимание поэта к форме и музыке, которые являются основой мирового порядка. Воссоздавая поэтический образ, переводчик «соскальзывает» с терминологической точности к смежным коннотациям, которые упрощают амбивалентные отношения между душами, небесными телами и Богом. Не отражена вся совокупность признаков кеплеровского Универсума, которые в оригинале воспроизведены с необычайной скрупулезностью. В русском варианте стихотворения Бог воспринимается только как Создатель, о чем свидетельствует прошедшее время деепричастия: «Немеют в муке / Ход всех планет направившие руки!». У Донна каждый год в Страстную Пятницу благодаря молитвам и причастию, заповеданному Христом, душа и тело исправляют ошибки греха. Как Древо Греха нарушило былую гармонию сфер, исказило орбиты планет и пути к Господу Адама и Евы, так Новый Адам и Новая Ева на Кресте исправляют деформированную Цепь Бытия, и Крест становится Древом Жизни. Душа лирического героя, равно как и другие сферы-души, стремится обрести утерянную совершенную форму, образ Бога, и вернуться на орбиты «блуждающих звезд».

Донн в данном стихотворении объединяет речевые установки различных жанров мотивом поиска Господа. Речевое пространство «Good Friday, 1613. Riding Westward» формируется по принципу размышления-диалога с иными текстами о путях, ведущих к единению с Богом. Разговор и сам поиск истины осуществляется в неизменном присутствии Слова/Логоса, «ибо очи Мои на всех путях их; <���…> и неправда их не сокрыта от очей Моих» (Иер. 16:17). Дорога ко Христу лежит через познание себя, поскольку человек – Его частица, и Он отражается в каждом своем творении.

Жанровая установка медитации – привести душу к отрешению от мирских забот и радостей. Лирический герой достигает цели не сразу. Первый шаг – обращение к Урании и математическому языку, чтобы абстрагироваться от жизненных реалий, которые ум оставляет за пределами текста. Избрав в качестве отправной точки рассуждения образ сферы, Донн исходит из философской традиции, заложенной Платоном и Аристотелем: суть вещей, их место в мире раскрывается через поиск общего и неделимого основания – субстанции. Происходит эстетическая переориентация художественного сознания: лирический, индивидуальный голос «умирает» в стиле научного трактата, для того чтобы поэтический субъект узнал свое истинное положение в Истории Искупления и Спасения. Научный трактат того времени свидетельствовал о Божьем Промысле в Книге Природы, где человек пытался прочитать знак и своей судьбы. Теолого-математический способ познания поднимает ум и духовное зрение на метафизический уровень, но греховность и конечность земного бытия ограничивает человека и неизбежно приводит к парадоксу, который свидетельствует о близости к воплотившемуся Слову и открывает дорогу к божественному совмещению противоположностей.

Л. Мартц в определенной степени прав, что религиозная поэзия Донна испытала влияние католической созерцательной практики, но по принципу ее отторжения, сознательного отрицания. Донн полемизирует с католическими теологами и дает образец иного способа обрести смирение перед божественной Волей. Происходит обоснование медитации на совершенно иной основе, характерной для протестантского отношения к Св. Писанию и английского доверия к опыту. Божественный Логос (Евангелие), проникая в стихотворение посредством логической ошибки, разрушает бесстрастную интонацию. Лирическое «Я» возрождается в своей индивидуальности вне пространства и времени, преодолевая их инерцию, в общественной исповеди и покаянной молитве, восходящей к «Исповеди» Блаженного Августина. Ровное дыхание медитации сбивается и возникает ощущение, что лирическому герою не дано обрести покой и соединиться с Богом, но именно сокрушенной душе Божественное провидение дарует молитвенное смирение: «…вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66:2). Слово, дарованное в Св. Писании, ведет человека к полному отрешению от своей воли и вручению себя в руки Господни. Начинается путь души к Господу, оплакивающей умершего Спасителя и свои грехи. Покаянная исповедь в смирении и кротости – это опора в странствии к Богу. Она позволяет осознать себя слепым и беспомощным перед властью тьмы, а молитва способна вернуть человека и мир на круги своя, благодаря ей Господь склоняет слух к грешнику и слышит его голос. Поэтическая тональность и движение медитирующего разума следуют словам пророка: «Исцели меня, Господи, и исцелен буду; спаси меня, и спасен буду; ибо Ты хвала моя» (Иер. 17:14).