Светлана Молева - Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка

Вообще, всякому, кто внимательно отнесется к данным о славянских древностях, станет очевидно, что реконструкция славянского язычества базируется, в основном, на материале, связанном с западными и южными славянами, причем мало кто из исследователей учитывает характерную именно для славян густую этническую смешанность.

Так, например, «собственно славянское язычество человеческих жертвоприношений не знало. Наличие таковых у некоторых групп балтийских славян – свидетельство сложных ассимиляционных процессов. В частности, жители острова Рюген руги (их называли также русы, рутены, руйяны, раны – примерно так же, как киевских русов) изначально славянами не были, а, перейдя на славянскую речь, сохраняли многие обычаи, включая обряд погребения…» /6/.

В советское время вымученный в научных кабинетах «языческий пантеон» росов ширился буквально на глазах, связываясь почему-то со «стихийным материализмом» древних русских, и многие работы по этому вопросу преследовали, кажется, лишь одну задачу – соревновательную фантазию.

При этом исследователей мало интересовало, что уже в XI в., всего через сто лет после «крещения Руси», летописцу Нестору ничего не было известно о русском язычестве, кроме имен божков, которых насадил киевский князь Владимир I в 980 г. Впрочем, и состав владимирского пантеона уточняется и оспаривается до сих пор.

Однако отсутствие материальных следов божеств, представленных лишь реконструированными именами, позволяет предположить, что все эти имена – не что иное, как синонимы Единого Бога (либо представляют собой следы порчи, разложения идеи в языках соседних народов), ибо наличие различных именований еще не является свидетельством политеизма. Св. Дионисий Ареопагит, один из самых утонченных христианских богословов, не смущался тем, что «богомудры воспевают Причину всего, заимствуя имена из всего, причиненного Ею <���…> Ее называют солнцем, звездой, “огнем”, “водой”, “духом”, росой, облаком, самоцветом, камнем, всем сущим и ничем из сущего». А его не менее проницательный комментатор св. Максим Исповедник тут же отзывался существенным для нас замечанием: «Смотри, как воспевают Высшего всех, открыто пользуясь тем, Причиной чего Он является, что Он создал» /7/.

Понятно, что современным сторонникам русского язычества остается только вздыхать: «К сожалению, о величине Перуна и других славянских кумиров из письменных и археологических источников почти ничего узнать нельзя: деревянные изваяния не выдержали испытания временем» /8/.

Тут уместно привести еще одну цитату: «В древности десятки тысяч изваяний стояли группами или в одиночку на всех возвышающихся, издалека заметных точках степи. Освоение земель русскими землепашцами в ХVM – XVIII вв.<���…> привело к массовому уничтожению этих произведений искусства». Опираясь на то, что научно доказана принадлежность грубых каменных изваяний кочевым племенам, автор этой цитаты далее делает вывод о «широком развитии камнерезного ремесла» у кочевников /9/.

Вот, оказывается, в чем дело! У русских ни Киевской, ни тем более докиевской Руси не было навыков в камнерезном деле, и дальше обработки пней дело не шло (да и божественный пантеон-то не сформировался по причине языческой отсталости, как отмечают многие работы).

Что уж говорить о языческих храмах – понятно, что о них «русские летописи умалчивают вовсе» /10/ [33].

Новейшие исследования сообщают, что и о священных рощах «прямых свидетельств не сохранилось» и «древнерусские материалы не дают оснований говорить о том, что деревья считали тотемами или что существовал самостоятельный культ деревьев» /12/.

Вместе с тем: «У всех древних славян, как и у прочих народов арийского племени, находим понятие о божественном представителе неба, едином верховном боге, живущем на небесах, властвующем над всеми прочими <���…> Верховный небесный бог <���…> носил общее всем славянским наречиям имя БОГ » /13/.

Некоторые наиболее независимые в своих работах исследователи подходили к самой сути русской дохристианской веры, указывая на ее особостьи отдаленностьот представлений и обрядов других, языческих, народов: «…в оригинальной религии древних руссов не было ничего такого, чего мы могли бы стыдиться <���…> Это была сильная, внутренне крепко скроенная религия, высокая, красивая <���…> в ее основных положениях было много сходства с христианством: единобожие (а не политеизм, как принято думать!), вера в бессмертие души, в загробную жизнь и т. д.

Вместе с тем язычеству руссов были свойственны и особые черты, отличавшие его коренным образом от многих религий. Напр., руссы не считали себя изделием бога, его вещами. Они мыслили себя его потомками. Они – “дажьбо-ви внуци” [34], т. е. внуки Даждь-бога. Поэтому характер взаимоотношений между руссами и богом был совсем иной: они не унижались перед своим пращуром. Они, понимая все его превосходство, вместе с тем сознавали и естественное с ним родство. Это придавало религии совсем особый характер, отсюда и отсутствие у них храмов (напомним, что мы все время будем говорить о восточных руссах!) для умилостивления богов и молитв к ним. Бог был для них всюду, и они обращались к нему прямо и непосредственно» /14/.

Словом, феномен русской веры, предшествовавшей христианству и органически влившейся в русское православие, требует глубокого осмысления.

Признающая Единого Бога, прочно слитая с природой, опоэтизированная народным духом, эта вера не знала ничего из того, что знали и культивировали языческие народы: ни языческих храмов и идолов, ни оргических мистерий и храмовой проституции, ни массовых жертвоприношений животных, ни человеческих жертвоприношений и зловещего ритуального использования крови, – обрядов, через которые так или иначе прошли все варварские племена и все древние цивилизации, Русь не ведала.

Дикое новшество было привнесено в 980 г. вместе с созданием языческого пантеона, с чего и начинается на Руси счет святых-мучеников.

Миф о попытке киевского князя возвести якобы бытовавшее в народе язычество до уровня государственной религии разбивается даже о два только летописных рассказа об изгнании Перуна из Киева и Новгорода Великого. А вот что сообщал по этому поводу М. В. Ломоносов: «Пловуще-го вниз Перуна сельские (новгородские. – С. М.) люди, знавшие, что он недавно наречен был богом, от берегов пхая, говорили: “Уже ты не бог больше; довольно и так мы тебя кормили; поезжай назад в темную адскую пропасть”» /16 (подчеркнуто мной. – С. М.)/ [35].

Таким образом, реформой 980 г., имевшей «несколько волюнтаристский (с установкой на синтезирование, носящей оттенок нарочитости) характер» /19/, укрепилась скорее не Русь, а языческие племена, во множестве рассеянные среди нашего народа.