Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы
- Название:Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Кучково поле
- Год:2012
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9950-0222-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы краткое содержание
Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».
Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.
Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Так что собирали крестьяне на лугах семена дикого клевера и засевали ими клеверища. А кое-где, например, в Вологодской губернии, таким же образом собирали семена «палошника», дикой тимофеевки, и тоже высевали в полях. Прибыль была двойная: во-первых, отличное сено, а во-вторых, семена вымолачивались и за хорошие деньги продавались в Прибалтику и даже Германию, где было развито травополье. Сеяли клевер и тимофеевку и в специальных полях, а иной раз засевали, предварительно вспахав весной, и пары.
Так что «мужик сер, да ум у него не черт съел».
Естественно, что главными орудиями труда русского крестьянина были пахотные, земледельческие. И самым важным была соха – основное земледельческое орудие в коренной России. Крестьянин любовно звал соху Андреевной и говорил: «Полюби Андреевну, будешь с хлебушком». Вариантов сох было множество: односторонки и двухсторонки (то есть позволявшие пахать в две стороны), перовые и коловые, однозубые, двузубые и многозубые. Посмотрим на самую популярную соху – двузубую перовую двусторонку. Ее основу составляла деревянная рассоха: в лесу выбиралась ель с раздваивавшимся стволом и из нее вытесывалась толстая, слегка изогнутая доска, расходящаяся двумя суживающимися зубьями. На них насаживались кованые сошники (лемехи) с наваренным твердой сталью плоским треугольным пером. Перья смотрели в разные стороны и слегка расходились вверх. Рассоха верхней частью закреплялась между двумя брусьями, корцом и вальком, или вдалбливалась в рогаль, за концы которого и держался пахарь. За нижнюю часть рассохи привязывались притужины, или подвои, которыми она прикреплялась к оглоблям, или обжам. В двойную поперечную веревку, хомут, соединявшую оба подвоя, вставлялась железная полица в виде лопатки, отбрасывавшая пласт земли; полицу можно было переставлять на правую или левую стороны и пахать взад и вперед. Вот и вся соха. Недаром в конце ХIХ в. она стоила от 1 руб. 25 коп. до 3 руб. Да и самому было нехитро сделать ее, лишь бы кузнец выковал сошники и полицу, самые дорогие части сохи.
Деревянная соха не только была дешева и проста. Она была легкой, и пахарь мог без труда поднимать ее, обходя камни и пни. Она годилась на всяких почвах и для любых работ. Правда, она не переворачивала землю до конца, а ставила подрезанный пласт на ребро, она была неустойчива, так что ее приходилось держать на руках, и делала огрехи. Пахала соха неглубоко, на 2–2,5 вершка, но на среднерусских землях с мелким плодородным слоем глубже пахать было и нельзя, поскольку наверх выворачивался бы неплодородный подпочвенный слой, что мы и сделали тяжелыми тракторными многолемешными плугами. Глубина вспашки и наклон рассохи легко регулировались: пахарь просто подтягивал или отпускал чересседельник на лошади. Так можно было пахать и на рыхлых старопахотных землях, и на заросших травой лядах, и на жнивье, и на подсеках, где пахоте мешали еще не выгнившие корни деревьев и пни.
В лесных районах пахали и улучшенной сохой – косулей, у которой был один широкий лемех, отрез, взрезавший землю, и дощатый отвал. Пахали косулей плотную дерноватую почву. Но для нее нужна была железная борона, поэтому косули медленно вытесняли легкую и более дешевую соху. Употреблялись и орала, подобные косуле, но с оглоблями, вделанными очень низко, над лемехом, и раскрепленными особым стужнем, упиравшимся в стойку рассохи. А в степных районах с их мощными, спеченными солнцем черноземами, да еще нередко и залежными или целинными, с толстым слоем дерна, пахали сабаном. Это было тяжелое сооружение с мощным изогнутым лемехом, ножом-отрезом и отвалом, с колесным передком. Пахать сабаном можно было только на паре лошадей, а лучше – на паре быков, заложенных в деревянное ярмо.
Еще в первой половине XIX в. многие помещики, особенно из отставных моряков, технически образованных, изобретали плуги собственной конструкции. Конечно, деревянные, с железными деталями. А в 40-х гг. два немца, братья Бутеноп, открыли в Москве «мануфактуру» по изготовлению железных плугов. К концу столетия эта мастерская с улицы Мясницкой переместилась под Москву, в Люберцы, превратившись в завод. Так что и железные плуги завелись на Руси. Только стоили они дорого, и мало кому из крестьян были по карману. Поэтому простенькая и дешевая соха сохранялась и в ХХ в., и ее на крестьянских дворах еще можно было увидеть в 60-х гг. ХХ в. Разумеется, теперь ею пахали только огороды.
Тут же под поветью стояла прислоненная к заплоту борона. Были бороны, плетенные из толстого прута, и бороны рамочные, связанные из тонких брусков, были бороны с деревянными и с железными зубьями; во второй половине XIX в. завелись кое-где и железные бороны «зиг-заг». Но на севере использовалась еще древнейшая борона-суковатка, или смык. Толстая сухая ель с длинными остатками сучьев резалась на куски нужной длины, которые раскалывались пополам и сплачивались вместе, образуя квадрат. Это примитивнейшее орудие, которое могло бы, наравне с сохой и лаптями служить пропагандистам символом отсталости царской России, было незаменимым в работе на лесных подсеках, дававших при первом посеве баснословные урожаи. Ведь среди невыкорчеванных обгоревших пеньев и кореньев любая другая борона просто рассыпалась бы, а хорошая железная борона застряла бы на первых же нескольких шагах. Суковатка на длинных гибких зубьях легко перепрыгивала через препятствия, а рассыплется – не жалко: тут же можно соорудить новую, лес рядом.

На покос
Хлеб в Великороссии жали только серпами. И была эта утомительная работа чисто женской: у мужчины не хватило бы терпения. Жать приходилось в сухое время, в самую жару, выждав, когда сойдет утренняя роса. Жница сначала серпом срезала несколько пучков соломы, и, скрутив из них длинные жгуты, «свясла», затыкала их за пояс. А затем, согнувшись в три погибели и захватив левой рукой пук соломин, кругообразным движением срезала их, тут же перекидывая на сгиб левой руки. Когда на руке у нее набиралось много сжатого «жита» (так назывался любой хлеб в корню), она доставала свясло и перевязывала им этот большой пук. А готовый сноп клала на землю. Когда же набиралось много снопов, она проходила вдоль нивы и складывала их определенным способом: в «бабки», в «крестцы» и так далее. Способов этих в разных местностях было много. Но все они имели одну цель: предохранить сжатый хлеб от дождей. Например, десяток снопов ставились «костром», вертикально, с небольшим наклоном внутрь, а сверху накрывались одним-двумя распушенными снопами колосьями вниз. Вот дождевая вода и будет стекать вниз. Или клали четыре снопа накрест, а на них таким же способом накладывались еще полтора десятка снопов, опять же покрываясь сверху. От дождей нижние снопы подмокнут, зато остальные останутся сухими.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: