Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы

Крепостным, если они были на барщине, или издельи, приходилось работать и на себя, и на барина. Весь XVIII в. никакой регламентации здесь не было, так что современники (Радищев) пишут, будто злодеи-помещики заставляли своих мужиков работать на барщине все 7 дней в неделю, оставляя им только ночи. Возможно, и так. Но в 1797 г. император Павел I, которого наши писатели и журналисты костерят, как тирана и сумасшедшего, повелел «всем и каждому наблюдать, дабы никто ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более что для сельских издельев остающиеся в неделе шесть дней, по ровному счету оных в обще разделяемых, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям». Это было первое ограничение крепостного права. Правда, как видим, закон был сформулирован туманно, и помещики трактовали его расширительно, «прихватывая» в страду и 4-й день, иные же в чрезвычайных обстоятельствах устраивали дополнительные «сгонные» дни. Из них наиболее законопослушные и совестливые считали необходимым «вернуть» эти «лишние» дни крестьянам зимой. Да кому же они зимой нужны?

Администрация же толковала этот закон в иную сторону: 3 дня, и баста. Ведь увеличение барщины вело к недовольству крестьян, а недовольство во что могло вылиться?

Сколько же дней работали барщинные на помещика? В Рязанской губернии в имении Кошелева в конторе было вывешено расписание праздничных дней, в которые рабочие освобождались от работ. Кроме воскресных дней (52 дня в году), нерабочими были 1 (Новый год) и (Крещение) 6 января, 2 февраля (Сретенье), 25 марта (Благовещенье), 9 мая (Николин день), 29 июня (Петров день), 8 до обеда (Казанская) и 20 до обеда (Ильин день) июля, 1 августа до обеда (Первый Спас), 6 августа (Преображение), 15 августа (Успение), 29 августа до обеда (Усекновение Главы Иоанна Крестителя), 8 сентября (Рождество Богородицы), 14 сентября (Воздвиженье), 26 сентября до обеда (Иоанна Богослова), 1 октября (Покров), 22 октября (Казанская), 8 ноября (Михаила Архангела) и 21 ноября (Введение), 6, 7 и 8 декабря (Никола, престольный праздник в этом селе), 25 и 26 декабря (Рождество). Кроме того, на масленицу – 2 дня, пятница и суббота; на Страстной неделе пятница до обеда и суббота с трех часов, если пахота, а если нет, то весь день нет работ; Светлая неделя, Вознесение, Троица и Духов день. Всего около 33 дней, а с воскресеньями – около 85 дней. Оставалось в году 280 рабочих дней, из них 140 на помещика и столько же на себя (71; 61). Только не нужно думать, что крестьяне на самом деле работали на помещика по 140 дней – и ни днем больше. Работали столько, сколько требовалось. Например, исполнение подводной повинности зависело от состояния дорог и могло завтра потребовать вдвое больше времени, чем вчера. К тому же крестьяне поставляли в усадьбу продукты натурой или их заменяли деньгами, а для их получения тоже требовалось время. И вообще сельское хозяйство – не завод, здесь наверняка ничего не бывает. По подсчетам, в имении Семенова в Рязанской губернии весь объем работ требовал от каждого тягла в год более 168,6 дней мужских работ, в том числе 110,3 дня конских (с лошадьми), и более 50 дней женских, причем в счет не вошли некоторые работы, не поддающиеся учету. Крестьянки здесь должны были лен и коноплю разостлать, потом собрать, перемять, а зимой спрясть из льна на каждую работницу по 6 талек, в 40 пасм каждую; сверх того, они должны были весной остричь овец, вымыть шерсть, а во время работ на суконной фабрике ежедневно по 10 работниц ходило для отбраковки шерсти. А это был либеральный помещик.

Здесь нужно пояснить, что талька – это моток пряденых ниток. В разных губерниях в тальке считалось от 800 до 1200 ниток по 4 аршина, то есть всего в тальке было 2300–5000 аршин ниток.

Обычным был порядок исполнения барщинных работ «брат на брата», если во дворе было 2 тягла. Вся крестьянская работа была на строгом учете и производилась «по урокам»; например, пахать двум работникам с сохами десятину в день, бороновать десятину в день одному и т. д. Между прочим, это значило, что при вспашке работник в день проходил более 17 верст (около 18 км). И не просто проходил, а шел по мягкой пахоте, налегая на соху и удерживая ее в борозде. И это был легкий урок. Пахали десятину и 2 работника, что составляло уже на каждого по 19,2 версты – по 20 км проходки.

Из других повинностей особенно обременительной считалась подводная, то есть предоставление подвод для перевозки тяжестей, в основном хлеба на рынок. В рязанском имении Семенова крестьяне были обязаны вывезти зимой помещичьего хлеба 52 пуда с каждого тягла (2 подводы) на расстоянии от 50 до 350 верст. По расчетам, на эту работу требовалось 22 дня. За освобождение от этой повинности помещик, весьма либеральный, взимал с тягла 18 руб. серебром – нормальный по тем временам и местам оброк.

В рязанском имении Воейкова 726 ревизских душ мужского пола составляли 259½ тягол. Каждое тягло было наделено землей, по 1,5 «хозяйственной» десятины в поле, или по 6 казенных десятин во всех трех полях, и имело право расчистить для себя из-под дровяного леса по 1/ 4десятины. Столько же крестьяне обрабатывали помещичьей земли. Работали «брат на брата», то есть один оставался для своих работ, но в горячее время (уборка хлеба, сенокос, вывозка навоза) крестьяне на 2–3 дня сгонялись поголовно. Подводы с господским хлебом наряжались в Москву (2 подводы с тягла), в Рязань (2 подводы), в Ефремовский уезд, на расстояние 200 верст – 50 подвод со всех тягол. Вместо обычного столового запаса (бараны, куры и пр.) с тягла собиралось 6 руб. 75 коп. серебром, а с крестьянок – по 2 аршина посконной холстины и по одной тальке пряжи из господского льна. Между прочим, такое положение было, по жалобе крестьян, сочтено стеснительным, и, после сделанного предводителем дворянства внушения, Воейков уменьшил подводную повинность, а столовый запас стал собирать натурой (71; 33).

Но были иные формы эксплуатации барщинных крепостных. Например, в хлебородных губерниях, где земледелие составляло основную статью дохода помещиков, а крепостные в большинстве были на барщине, к середине XIX в. стала распространяться «месячина»: у крестьян отбиралась пахотная земля (сенокос обычно оставлялся), они 6 дней в неделю работали на барской запашке, за что получали по определенной норме хлеб. В Рязанской губернии имений без «крестьян», то есть с дворовыми, к которым вполне можно причислить и «месячников», в 1833 г. было 1570 с 7641 дворовым, что составляло 1,92 % от общего числа крепостного населения, а в 1857 г. – 1225 имений с 6886 дворовыми (1,74 %); следовательно, все это были мелкопоместные имения: в среднем на одно приходилось около 5 душ крепостных. В северных губерниях такого почти не было. Только в Вятской губернии в одном имении помещиков Тевкелевых (три сестры и брат) часть крестьян состояла на месячине, да еще у одного мелкопоместного вся пахотная земля была под барской запашкой, а сено он делил с крестьянами пополам. Но тут иного выхода не было из-за нехватки земли: или помещику с голоду помирать, или крестьянам, а совместно прожить можно было; этот помещик не злодей какой-то был – после отмены крепостного права просто оставил всю землю крестьянам и ушел из имения, куда глаза глядят.