Наум Синдаловский - История Петербурга в преданиях и легендах

Весной 1944 года в ленинградцах что-то, наконец, начало изменяться. Рассказывали, что одна учительница, Бог знает в какой школе, да это, отмечали рассказчики, и не важно, чуть ли не вбежала в учительскую, что само по себе повергло всех в изумление, и ликующе воскликнула: «У меня в классе мальчики подрались!».

В июле того же 1944 года в Ленинграде было открыто Нахимовское училище, куда в первую очередь принимали детей погибших во время войны воинов. Училищу был передан Училищный дом Петра Великого на Петроградской набережной, построенный в 1909–1911 годах по проекту зодчего А.И. Дмитриева. По преданию, престарелый архитектор лично предложил наркому ВМС Н.Г. Кузнецову «выбрать для нового учебного заведения своё любимое детище».

В это время, видимо, родилась и легенда о несостоявшемся торжественном банкете в гостинице «Астория», который фашисты якобы задумали устроить в побежденном Ленинграде. Будто бы даже разослали приглашения с точной датой банкета – 21 июля 1941 года. Впервые о несостоявшемся банкете заговорили в Ленинграде весной 1942 года. Молву подхватили писатели и журналисты, и легенда зажила самостоятельной жизнью. Между тем, несмотря на якобы тщательную подготовку этой победной акции, не сохранилось ни приглашений, ни билетов, ни меню этого банкета, в то время как, например, разрешения на въезд в Ленинград, которые действительно были отпечатаны немцами, можно и сегодня увидеть в Центральном музее Вооруженных сил.

Подготовка банкета в «побеждённом Ленинграде» была не единственной акцией немецкой пропаганды на этот счёт. Однажды они продемонстрировали журналистам двух коней Аничкова моста, якобы вывезенных фашистами из захваченного Ленинграда. Фальшивка была тут же разоблачена. Немцам напомнили, что эти кони находятся в Германии с середины XIX века. Они были подарены русским императором Николаем I прусскому королю, как уже упоминалось.

Одна из своеобразных легенд послевоенного времени утверждает, что фашистам всё-таки удалось навеки оставить след своего присутствия в ненавистном им городе. Участвуя в строительных работах по восстановлению разрушенного войной Ленинграда, снедаемые ненавистью, позором поражения и тайной жаждой мести, пленные немцы включили в орнамент одного из домов знак свастики.

Ничем не примечательный жилой дом № 7 в Угловом переулке, построенный по проекту архитектора Г.В. Пранга в 1875 году, выложен серым кирпичом и пёстро орнаментирован краснокирпичными вставками. В его орнаменте действительно хорошо различим знак свастики. Этот древний символ света и щедрости присутствует в традиционных орнаментах многих народов мира. Известен он и в России. Он представлял собой один из вариантов креста и считался источником движения, эмблемой божественного начала. Он был домашним символом дома Романовых и изображался на капотах царских автомашин, на личных конвертах императрицы, на поздравительных открытках. Свастику даже планировали разместить на новых денежных купюрах, которые готовили к выпуску после окончания Первой мировой войны. Но в XX веке знак свастики был использован немецкими нацистами в качестве эмблемы «арийского» начала и в современном восприятии вызывает однозначные ассоциации с фашизмом, ужасами войны, уничтожением и смертью.

В этом контексте уже не имело особого значения, кто возводил или ремонтировал именно этот дом, не имело значения даже время его возведения. Для создания легенды было вполне достаточно того факта, что пленные немецкие солдаты в самом деле участвовали в восстановлении Ленинграда, и на фасаде дома в Угловом переулке, хорошо видном с набережной Обводного канала, многократно повторённый, действительно присутствует этот одиозный знак.

В октябре 1945 года в честь победы советского народа в Великой Отечественной войне был разбит Московский парк Победы. Ставший одним из любимых мест отдыха жителей Московского района, он, тем не менее, со временем приобрел необычное свойство. На территории парка люди, как правило, чувствовали себя неважно: кружилась голова, терялась ориентация, ощущались другие болезненные состояния. Тогда-то и вспомнили ленинградцы, что здесь, в печах кирпичного завода, в обстановке непонятной секретности сжигали трупы погибших во время войны блокадников. Кроме того, как рассказывали старожилы, на всей территории современного парка производились массовые захоронения. Вопреки тысячелетним общечеловеческим традициям, места этих захоронений ничем не отмечались.

Ни креста, ни холмика, ни обелиска, ни какого-нибудь другого знака. Потому и напоминали о себе духи погибших, которые, как известно, никуда не исчезают.

Наконец тщательно скрываемая правда обнаружилась. Действительно, территория современного Московского парка Победы в 1941–1944 годах стала общей могилой тысячам ленинградцев и воинов Ленинградского фронта, погибших и умерших от голода в те годы. В 1996 году в парке был установлен памятный знак – православный крест над общим погребением. После этого дышать здесь, как утверждают современные петербуржцы, стало легче.

И ещё один символический знак оставила блокада в жизни современных петербуржцев. На полу старых ленинградских квартир сохранились тёмные следы от блокадных буржуек. Старые блокадники суеверно хранят их, убеждая себя в том, что, если их уничтожить, война вновь придет в город.

В 1945 ГОДУ СОВЕТСКИЙ союз представлял собой великую мировую державу с мощной, хорошо организованной и вооружённой армией, изгнавшей немецких захватчиков со своей территории, дошедшей до Берлина и победившей немецкий фашизм. Победители, оставляя свои подписи на стенах Рейхстага, были полны надежд на улучшение жизни после войны. Ожидались изменения и в политической жизни. Война, мнилось им, должна была закончиться не только на полях военных сражений между армиями воюющих государств, но и на идеологических фронтах внутри страны.

Однако этого не произошло. Страна стояла в развалинах и была экономически обескровлена. Рассказывают, что как-то во время гастролей в Ленинграде любимый цирковой клоун ленинградской детворы Михаил Николаевич Румянцев, выходивший на арену под именем Карандаш, появился на манеже с мешком картошки. Сбросил его с плеч, и устало сел на него посреди арены. Оркестр оборвал музыку, зрители настороженно притихли, а Румянцев молчал. Сидел на мешке и молчал. «Ну, что ты уселся на картошке?» – прервал затянувшееся молчание напарник. «А весь Ленинград на картошке сидит, и я сел», – в гробовой тишине произнес клоун. Говорят, на этой реплике и закончились его ленинградские гастроли.

В этих условиях обратились к проверенному годами советской власти способу: надо было найти виновных в провалах экономической политики страны. Для этого была развязана очередная война с внутренними «врагами народа», которых можно было обвинить в идеологическом пособничестве западной буржуазии, в сотрудничестве с мировым империализмом, в подрыве устоев социалистической системы. Первый удар был нанесен по творческой и художественной интеллигенции. В 1946 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград''». В Ленинграде жертвами этого Постановления стали Анна Ахматова и Михаил Зощенко. Оба писателя на целых двадцать лет были выведены из официальной литературной жизни страны.