Зоя Копельман - Еврейские скрижали и русские вериги (Русский голос в творчестве ивритской поэтессы Рахели)

Зачем я в Бердянске, Вы спросили. Не задумываясь отвечу: затем, что здесь - море. Ведь в конце концов дети, нуждающиеся в моей близости, найдутся везде, а вот море!.. Ох, Мусик, как я море люблю и как много оно мне дает! И все же скоро расстанусь с ним; общество, в котором я служу, командирует меня в Смоленск, а я горжусь тем, что умею подавлять личное во имя и т.д.

Знаете ли, Мусик, Тулуза наша мне очень памятна. У меня вообще плохая способность приспособляемости, и потому часто осенью я бываю по-весеннему мечтательно настроена. Моя фактическая жизнь перегоняет эмоциональную на несколько месяцев. Вере Ал[ександровне] я много писала вначале, от нее одну-единствен[ную] весточку получила. Ел[изавета] Ник[олаевна] [18] Вера Александровна и Елизавета Николаевна - соседки Рахели по Тулузе. и впрямь не умеет писать, как Вы говорите. Мих[аил] Бор[исович] пишет часто [19] Михаил Борисович Бернштейн - студент-еврей, с которым Рахель и Шкапская познакомились в Тулузе. После отъезда Рахели Бернштейн регулярно писал ей: его открытки и письма на русском, французском и эсперанто были опубликованы в переводе на иврит в книге "Тебе и о тебе... Любовь Рахели и Михаила" (см. примеч. 1). К нему, в г. Любань Новгородской обл., где он учительствовал, обращено написанное в 1916 году в Бердянске стихотворение Рахели (Там же. С. 71): . Мы с ним очень сблизились потом перед отъездом. Он все тот же - Роденбаховский [20] Здесь: мечтательный, склонный к одиночеству, томящийся по идеалу. По имени писавшего по-французски бельгийского писателя-декадента Жоржа Роденбаха (1855-1898), чьи романы, стихи и рассказы появились в русских переводах в начале XX в. К одному из стихотворений своего первого сборника "Час вечерний" Шкапская взяла эпиграф из Роденбаха (Шкапская М. Стихи. М., 1996. С. 18). . Мне его жалко. Не приходило ли Вам в голову, что жалость страшно деспотическое чувство. Она подавляет все другие и царит безраздельно. Ближе других мне теперь один мой вятский знакомый. У меня к нему интерес человека и нежность женщины, два элемента, из которых слагается "так называемая любовь", по выражению моего брата. Я и любовь, не правда ли комическое соединение? Я и sciences biologiques [21] биологические науки (фр.). , я и большеглазый еврейский ребенок - другое дело. Тут я chez moi [22] на своем месте (фр.). . Мусик родимый, Ваши новые стихи пришлите обязательно!!!

Целую крепко

Ваша Рая

Пишите на такой адрес: Петровская, д[ом] Гальченко, мне.

№ 3. Письмо [ноябрь 1916]

Мусик, отыщите в Петрограде мою сестричку: Торговая 31/14, кв. 18. Она сыграет Вам [23] Речь, как видно, идет о самой младшей сестре Бат-Шеве, в замужестве Гольдштейн. Ее дочь, Элеонора Гольдштейн, стала концертирующей пианисткой. , а [от] ее музыки "расправляет душа крылья смятые". Я на днях поеду в санаторий на берег Черного моря [24] В ноябре 1916 года Рахель отправили в Сухум, что отражено в ее стихотворении "Тебе и о тебе…" (с. 79): Я живу высоко в санатории, За пределы ее ни на шаг. Так не раз повторяет на горе мне Старый доктор - мой злейший враг. И с утра на кушетку плетеную Я ложусь, с тоски отупев, И ловлю сквозь мечту полусонную Отдаленный моря напев. Каждый вечер город колдующий Зажигает сонм огоньков, Что как жизни призыв волнующий, Неумолчный и властный зов. Я уйду в свою комнату тесную, Я закрою ставни плотней… О, рассейте, силы небесные, Злые чары вечерних огней!.. и вернусь здоровая или совсем не вернусь, утоплюсь, как перед Истинным! Хочется к Вам, пишите

Р[ая]

№ 4. Письмо

Моя синекрылая, ephemère, такая тонкая, хрупкая, такая милая... Хочется Вас повидать, как бы это сделать, не удумаю. Пишите больше и пришлите стихи. Какая здесь осень. "Были дали розовы, голубо-багряны". - Помните? А где Палтиель [25] Как подсказал Р.Д. Тименчик, речь идет о русско-еврейском поэте Палтиеле Каценельсоне (1893 - после 1940): "…родился в 1893 г. в г. Полоцке в еврейской купеческой семье. Среднее образование получил в Псковском реальном училище. Был студентом Тульскаго [следует читать: Тулузского. - З.К.] Ун-та по электротехнич. отделению и Петроградскаго Ун-та по юридическому факультету. Не окончил курса ни в том, ни в другом. Писать начал рано, с пятнадцатилетняго возраста. Печататься - в 1912 году. Печатался в газетах: "Псковской Жизни", "Самарском Слове", "Наша Жизнь", "Время", "За Свободу". В 1929 г. - вторая премия за стихотв. "S. O. S." на конкурсе русских поэтов в Польше; в 1930 г. - третья премия за стихотворение "Тени" на всемирном конкурсе (за исключением Сов. России) русских поэтов, устроенном тем же союзом в Польше. Подготовляю к печати первую книгу стихов" (Каценельсон П.М. Автобиография. В кн.: Сборник русских поэтов в Польше. Львов, 1930. С. 65. // Портал: Русские творческие ресурсы Балтии, 2004. Публикация Ирины Мотыгиной). теперь? Как странно, что он меня не знает, а родной мне через Вас. Пишите же,

Р[ая]

№ 5. Письмо 18е [ нрзб . 1925]

Марусенька родненькая, уж так-то ли обрадовалась вашему письму! С воспоминанием о вас связаны чудесные часы, молодые, как ваша алая шелковая блузка - (помните ее?). Еще до того, как Мих[аил] Бор[исович] о вас немножко рассказал, я ваши стихи видела в одном сборничке берлинского издательства и пришла от них в совершенный восторг. Страшно хочется познакомиться со всеми вашими дочками, посмотреть, узнаю ли в них маму. Меня, Мусенька, вы [бы] не узнали теперь. Тихая я сделалась. Во всем болезнь виновата; ведь я вот уж два года как больна и не живу, а "дохрамываю жизнь". "Quelle corvée qu'est la vie" [26] Какое тяжкое бремя эта жизнь (фр.). , говорю я часто, не то, что в Тулузе, когда мир был голубо-багрянен.

Но Ерусалим, Ерусалим тысячелетний утешает меня [27] Вернувшись в декабре 1919 г. в Палестину, Рахель поселилась в киббуце Дгания на берегу Тивериадского озера (Кинерет), но в связи с развивающейся чахоткой ей пришлось оставить киббуц, и она перебралась в Иерусалим, где у нее были хоть какие-то знакомые и бывшие земляки-полтавчане. В последние годы своей жизни Рахель жила в Тель-Авиве (см. письмо 6). . Здесь невольно живешь "с глазами, обращенными назад" (ваше выражение). Однажды я спросила у трех моих знакомых: за что мы любим прошлое? Один ответил: "Нашу жадность к жизни не может насытить одно настоящее". Второй сказал: "Настоящее слишком печально, сходя в прошлое". Третий сказал: "Мы любим прошлое оттого, что оно никогда не вернется". А вы, Марусенька, что ответили бы?

Как бы там ни было, но я поглощена археологией. Это мое почти главное занятие теперь. Кроме того, я перевожу на еврейский язык все, что любила на других языках, главным образом стихи французских поэтов [28] Переводы Рахели с французского см.: Milshtein, 1985. С. 292-300, 306-307. Она переводила П. Верлена, М. Метерлинка, Ф. Жамма, Ш. Ван Лерберга и др. . Мусенька, мне так хочется знать, как теперь живется и пишется в России. Как поживают Глеб, Гиля [29] Глеб - Глеб Орестович Шкапский (1891-1962), инженер-электрик, в 1920-е годы работал на заводе "Электросила" в Ленинграде, муж Шкапской с 1910 г. Гиля - Илья Маркович Басс, инженер, друг Шкапской и отец одного из ее сыновей (в публикуемом ниже письме - Гилюша). , Елиз[авета] Ник[олаевна], Мих[аил] Бор[исович].